Милосердие для Рипера
Шрифт:
Ее дыхание сбивается, когда я расстегиваю джинсы и, наконец, освобождаю свой пульсирующий член. Одной рукой я беру его в ладонь, а другой тяну ее за талию, приближая ее к самому краю комода.
— Рипер… — Задыхается она, ее глаза становятся стеклянными, когда я направляю свой член к ее дырочке, в то же время наклоняясь, чтобы захватить ее губы своими. Мне нужно почувствовать вибрацию ее звуков, которые она издает, когда я направляю член к ее узкой маленькой пизде, и я не разочарован. Она скулит, когда я скольжу по ее складкам, собирая влагу своим членом, прежде чем направить его к входу. Ее губы
— Рипер, — скулит она в поцелуй, звук мягкий и нуждающийся, умоляющий о большем.
— Ты моя, Холли, — выдавливаю я, сжимая ее талию, пока вхожу в ее уютную щель быстрыми, грубыми толчками. — Твое идеальное маленькое тело, твой сладкий рот, эта мокрая киска и каждый гребаный дюйм между ними принадлежит мне. Ты сводишь меня с ума, черт возьми, потребностью трахать тебя жестко и грубо, пока мы не разбудим всех твоих соседей.
— Да! О, Боже, да.
— Да, что? — Хрипло спрашиваю я, зарываясь лицом в ее шею и облизывая ее горло.
— Да, пожалуйста, сильнее!
Я теряюсь, ослепленный от удовольствия, когда вонзаюсь в нее, как дикий зверь. Комод ударяется о стену, когда я трахаю ее, наша кожа скользит в самом эротичном танце, наше дыхание вырывается короткими вздохами и стонами.
Моя.
Холли моя, кружится в моем сознании с каждым шлепком кожи, отчаянно желая зарыться так глубоко и так сильно в эту девушку и оставить на ней след. Мое прикосновение — единственное, чего она, черт возьми, захочет после этого момента.
— Моя, — выдыхаю я ей в шею, покусывая мочку уха. — Я так чертовски люблю тебя, Холли. Каждый твой дюйм принадлежит мне.
Она плачет, обнимая меня за плечи.
— Т-ты любишь меня?
— Я люблю тебя, — говорю я снова, на случай, если она подумает, что ослышалась. — Боже, детка, ты моя чертова жизнь, Холли. Я сойду с ума, прежде чем подумаю уйти от тебя. Ты моя.
Это не вопрос. Если бы я был хорошим человеком, я бы обязательно спросил. Я бы дал ей иллюзию контроля над этим, но не хочу притворяться. Холли стала моей в ту секунду, когда положила на меня руки, и будь я проклят, если когда-нибудь отпущу ее. У меня есть целая жизнь, чтобы убедить ее, что она принадлежит мне, и я сделаю все, чтобы она поняла, насколько она чертовски драгоценна.
— Э-это безумие, но… Я люблю тебя, Рипер.
Думаю, мне не придется ждать целую жизнь.
— Я позабочусь о тебе, ангел. Защищу тебя ценой своей жизни, — говорю я ей на ухо, яростно вбиваясь в ее тесную киску. — Я убью ради тебя, если понадобится.
— О, Боже, — рыдает она, ее киска крепко сжимается вокруг моего члена, когда она кончает без предупреждения.
Она впивается ногтями в мои плечи и качает бедрами, чтобы встретиться с моими, пока я резко вхожу в нее. Ее киска дико пульсирует вокруг меня, отправляя прямо на край вместе с ней. Я дико врезаюсь в нее, как раз когда мои мышцы застывают, и изливаюсь в нее с резким ревом, посылая бесконечный поток
Опускаю ее на кровать и полностью снимаю джинсы, прежде чем пойти в ванную, чтобы привести себя в порядок. Я возвращаюсь с мокрым полотенцем и помогаю ей привести себя в порядок, упиваясь румянцем на ее щеках и блаженным выражением лица.
На ее коже есть намеки на красноту, и я сопротивляюсь желанию наклониться и добавить еще больше укусов, чтобы все в больнице, где она работает, знали, что она занята. Вместо этого поворачиваюсь и отбрасываю полотенце, прежде чем вернуться в кровать. Я забираюсь и притягиваю ее к себе.
Ожидаю, что Холли немедленно уснет, и когда ее дыхание замедляется, предполагаю, что именно это и произошло, но когда я отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее сверху вниз, то обнаруживаю, что ее глаза широко открыты и устремлены в окно.
— Я практически слышу, как ты думаешь, — говорю я, как только усаживаюсь поудобнее.
Холли поворачивается ко мне лицом.
— Как долго ты состоишь в клубе?
Думаю, нам придется это сделать. Я надеялся, что сегодня вечером больше не будет вопросов о клубе, но я должен был догадаться, что Холли будет слишком любопытна, чтобы так легко отказаться от этого. Когда я проваливался в беспокойный сон и просыпался, она сидела рядом со мной и рассказывала о своей жизни.
Я знаю обо всем, от ее родителей, которые работают в Бельгии, до ее подруги в больнице, которая влюблена в одного из врачей. Я знаю, какие она любит стейки и какой у нее любимый цвет; я даже знаю самые грязные ее фантазии.
Будет справедливо, если я отплачу тем же.
— Я присоединился к Steel Order когда мне было двадцать девять, то есть шесть лет назад, — говорю я ей.
— Каково это? Ты сказал, что клуб меняется, и ты помог остановить некоторых торговцев. Вы, ребята, типа мстители или что-то в этом роде?
— Или что-то в этом роде, — усмехаюсь я.
Прист и остальные парни посмеялись бы, если бы их назвали мстителями. Клуб жертвует средства на несколько благотворительных целей и иногда участвует в вопросах социальной справедливости, но мы не святые. У большинства наших членов темное прошлое, многие сидели в тюрьме, а другие, такие как я, не колеблясь готовы выпустить наружу дьявола. Иногда нужно выпустить его, чтобы победит, но я не могу сказать, что победил его, Холли, поэтому говорю:
— Это сложно, но одно я могу сказать тебе: клуб не навредит невинным гражданам. И мы заботимся о своих. Кстати, есть еще кое-что, что я должен тебе сказать.
Я не уверен, как она воспримет то, что я скажу дальше, но ей нужно знать.
— Что? — спрашивает она, внезапно встревожившись.
— Один из мужчин, который приходил сегодня вечером, — наш клубный бухгалтер Кэш. Он сказал, что Прист поручил ему погасить все твои долги в качестве компенсации за помощь и заботу обо мне в последние несколько дней. Кэш погасил твою ипотеку. Тебе нужно будет пойти в банк, чтобы погасить долг, но деньги уже лежат на твоем счету.