Милосердные сестры
Шрифт:
Тонко разлинованная бумага извергалась из машины, наподобие лавы, образуя бесформенную кучу у ног Дэвида. Ритмическое биение продолжалось.
– Погоди! – крикнул Дэвид стажеру, чтобы он прекратил сжимать грудную клетку, желая получше прочитать показание машины.
Мгновенно пульсирующие скачки стрелки исчезли, уступив место мелкому биению сердца. Ее дрожание было искусственным – ответом на усилия стажера.
Кристина неправильно истолковала работу кардиографа. Она чуть было не лишилась чувств.
– Ее ритм похож на едва заметную
Приказание дошло до нее медленно. Слишком медленно.
– Мисс Билл! – заорал Дэвид.
– О, да, доктор, сейчас! – Кристина бросилась к дефибриллятору. Все смотрят на нее? У нее не хватило мужества поднять голову. Повернув ручку на машине на отметку 400, она выдавила из шприца электродную пасту на два стальных контакта и подала их Дэвиду.
Дэвид показал рукой стажеру, чтобы тот отошел в сторону. Затем он быстро прижал одну пластину к левой груди Шарлотты, а другую на расстоянии шести дюймов под левой подмышкой.
– Всем отойти к кровати! – приказал он. – Готово? Включаю!
Он нажал на красную кнопку, расположенную на одном из контактов. Раздался глухой взрыв, когда сильный импульс энергии устремился в тело Шарлотты. Ее руки как у марионетки взлетели вверх, чтобы потом безжизненно упасть вниз. Ее тело выгнулось, застыло на миг и обмякло.
Стажер возобновил свою работу, но вскоре движением головы дал понять студенту-медику, стоявшему рядом, что он устал. Периодически меняясь, они продолжали массаж.
В следующую секунду Дэвид приказал провести внутривенные вливания. Бикарбонат для противодействия возрастающему количеству молочной кислоты в крови и тканях, адреналин для стимулирования сердечной деятельности, даже глюкозу, предполагая, что содержание сахара по какой-то причине может упасть слишком низко. Все напрасно. Новая инъекция адреналина с двумя высокоразрядными шоками. Опять никакого положительного эффекта. На кардиограмме появилась одна сплошная прямая линия. Даже мелкая фибрилляция пропала. Стажер снова сменил студента – ничего. У изголовья кровати гороподобный анестезиолог стоял неумолимо, сжимая баллон, который казался не больше мягкого черного мячика в его огромной ладони.
– Введите ампулу адреналина в сердечную иглу, пожалуйста, – попросил Дэвид. Хотя инъекция через подключичную внутривенную линию должна проникнуть в сердце, но ее острие могло уйти в сторону. Он приложил руку к левому боку грудины Шарлотты и с помощью пальцев отсчитал четыре межреберных промежутка. Держа ампулу с адреналином в другой руке, он погрузил четырехдюймовую иглу с ним прямо в грудь Шарлотты. Почти сразу же темная густая кровь брызнула в ампулу. Прямое попадание. Игла засела где-то в сердце. Стоя за его спиной, Кристина затаила дыхание и отвела глаза в сторону.
Дэвид ввел адреналин. Стрелка кардиографа бешено заметалась, а с ней и его сердце. Затем он заметил, что студент раскачивается взад и вперед, механически массируя левую руку Шарлотты. Дэвид движением руки показал, чтобы он отошел от кровати. В то же мгновение кривая на аппарате вытянулась в сплошную прямую.
Кристина почувствовала, как напряжение в комнате стало спадать. Она уставилась в пол. Все было кончено.
Дэвид взглянул на анестезиолога и пожал плечами, как бы говоря: "Есть какие-нибудь идеи"?
Доктор Ким спокойно выдержал его взгляд и спросил:
– Будешь вскрывать клетку?
Дэвид немного подумал и на всякий случай спросил, хотя знал, каким будет ответ. – Как ее зрачки?
– Фиксированы и расширены, – ответил Ким.
Дэвид уставился в угол комнаты, закрыл крепко глаза и снова их открыл. Наконец он протянул руку и выключил кардиограф. – Все. Спасибо всем, – только и мог сказать он.
Комната начала пустеть. Оставшись один, Дэвид еще долго глядел на безжизненное тело Шарлотты. Несмотря на трубки, синие пятна и электрические ожоги на груди, от этой женщины веяло чем-то умиротворенным и прекрасным.
Наконец-то она обрела покой.
Внезапно начало сказываться напряжение пережитого. Его руки и подмышки похолодели и покрылись потом.
Весь дрожа, Дэвид вышел из палаты 412, чтобы позвонить Уолласу Хатнеру. В глубине души он смутно почувствовал, как на него пахнуло холодом кошмара. Он взглянул на часы, висевшие на стене. Как долго они оживляли ее? Минут сорок пять? Час? Черт возьми, какая разница, – пробормотал он, садясь за стол в комнате медсестер, чтобы сделать запись о смерти в карту Шарлотты Томас.
– Как я?.. А... в норме. Спасибо, – ответил Дэвид, кладя подбородок на стол и разглядывая чашку, оказавшуюся прямо перед его носом. – Спасибо за кофе.
– Мне очень жаль, что она не оправдала ваших ожиданий, – произнесла Кристина.
Дэвид продолжал глядеть на чашку, как бы ища ответ на какую-то космическую тайну.
– Калий! – вдруг воскликнул он.
Кристина, которая хотела было выйти, избавиться от этого напряженного молчания, вернулась к нему. – Что калий?
Он поднял голову и сказал:
– Что-то здесь не так, Кристина. То есть что-то неестественное. Может, я ошибаюсь, но я не могу припомнить ни одной остановки сердца, где хотя бы на короткое время оно ни ожило бы... даже когда прошло значительно больше времени между остановкой и правилом девяносто девять. Проклятье! Жаль, что у меня не было времени измерить ее уровень калия. Калий, кальций... не знаю, что, но я убежден, где-то произошел отказ.
– А сейчас разве нельзя измерить уровень калия? – спросила Кристина.
– Можно, конечно, но мало толку. Во время реанимирования и после смерти калий выбрасывается в кровяную систему из тканей, поэтому уровни обычно в любом случае бывают высокими. – От злости он сжал кулаки.