Милость крестной феи
Шрифт:
— Конечно, столько девиц на выданье к этой осени! — сказала Маргарета с затаенным давним беспокойством. — Почти в каждой усадьбе есть невеста, а то и две. А женихов-то не так и много — вот всем и интересно, что за юноша появился в наших краях. Говорят, он хорош собой, как принц!..
Сказав это, она вдруг испуганно смолкла, словно язык прикусила. Столь страшное для Маргареты слово впервые было произнесено громко и ясно — и кем? Ею самой! — под крышей этого дома, дождавшись своего часа. Было в этом что-то хитрое, истинно колдовское!..
— Я тоже хочу пойти на танцы, — сказала Эли тихо, но решительно.
Эли
Сказать, что Одерик с Маргаретой удивились — значит, ничего не сказать. Впервые Эли выказала желание навестить кого-то из соседей, да еще и выбрала для этого едва ли не самое многочисленное шумное сборище года! У такого удивительного события наверняка должно найтись не менее удивительное объяснение!
— Милая, ты уверена? — осторожно спросила Маргарета. — Там будет полным-полно народу! Ты всегда дичилась таких вечеров…
Эли вспыхнула и отвернулась. Но так как она не была приучена врать родителям, а те слишком хорошо знали свою дочь, чтобы не суметь ее разговорить — спустя полчаса девушка смущенно и сбивчиво призналась, что все дело в юноше из Тернового Шипа, которого она на днях увидала.
— Ох, да это же просто замечательно! — вскричала Маргарета, едва ли в ладоши не хлопая. — Я и надеяться не смела!.. Одерик, разве не чудесно — наша дочь наконец-то хочет потанцевать с красивым мальчиком, а не бродить по лесу!
— Не вижу здесь ничего чудесного, — проворчал Одерик. — Впрочем, и дурного в этом, кажется, ничего нет. Если он и в самом деле понравился Эли, то куда разумнее искать встречи с ним на танцах, чем шнырять без приглашения по чужим подворьям — тут я спорить не буду.
— Да есть ли у нее хотя бы одно нарядное платье? — счастливо и взволнованно восклицала Маргарета, обнимая раскрасневшуюся дочь и не прислушиваясь к замечаниям мужа. — Настоящая беда! Успеем ли мы перешить какой-то из моих нарядов?.. Где все служанки? Пусть немедленно откроют сундуки и шкафы — у Эли должно быть самое красивое платье в округе!..
От смущения Эли не заметила никаких странностей в этой беседе. Да и что могло быть более естественным, чем желание Маргареты выдать дочь замуж? Здешние достойные родительницы только и мечтали, как бы пристроить дочерей, едва те только начинали ходить — о том были все их разговоры, огорчения и надежды. Эли витала в мечтах, впервые влюбившись, и не слышала даже слов, обращенных к ней самой, что уж говорить о радостных перешептываниях Маргареты, Одерика и Старой Хозяйки.
— Все к лучшему! — умиленно говорила старуха, враз растеряв свою обычную строгость. — Она спасена! Если бы проклятие было в силе — разве влюбилась бы Эли в какого-то мальчишку по соседству? Нет, ей бы нипочем не удалось! Стало быть, проклятие бессильно.
— Ох, матушка, хоть бы вы оказались правы! — вторила ей Маргарета. — Но полюбит ли он Эли?
— Да разве возможно ее не полюбить? — Старая Хозяйка возмущенно закрутила кончиком острого носа. — Пусть только расчешется как следует и умоет лицо — красивее девушки в наших краях не сыщешь! В рваном грязном платье и принцесса покажется простушкой, а Эли, если принарядится, будет не хуже иной принцессы. Люди вскоре забудут про ее чудачества. Семья наша точно не хуже прочих, а если составить вместе ваше поместье да мое — Эли самая богатая наследница от земель Волчьего Воя до Черных Топей. Если тот мальчишка не сообразит, что лучшей невесты здесь ему не найти — значит, он круглый дурак!..
— А вот об этом мы ничего не знаем, — задумчиво заметил Одерик, по-прежнему не разделявший их бурной радости. — Что они за люди? Откуда сюда прибыли? Надолго ли собираются оставаться?..
— Если мальчишка женится, то останутся надолго, куда ж им деваться тогда, — отрезала Старая Хозяйка. — Все, что можно, я разузнала: прибыли они с восточной стороны, денег при них ни много, ни мало. Слугам платят исправно, держатся благородно. Друг другу приходятся теткой и племянником, хотя кое-кто говорит, что родство у них неблизкое. Но совершенно точно они не выскочки из торгового сословия и не простолюдины. А что род их зовется непривычно нашему уху — так разве в том есть беда? Главное, чтобы кровь была хорошая!
И хоть Одерик видел в рассуждениях тещи известные недостатки, но смолчал, поскольку понимал, что легкомысленная торопливость эта происходит из страха перед проклятием. Долгие годы Маргарета и ее мать жили в ожидании неотвратимой кары — и теперь изо всех сил убеждали себя, что беды удалось избежать.
Эли и фея (6)
Ни одну здешнюю девушку не готовили к балу в таком волнении, как это было с семейством Эли. Маргарета не спала ночи напролет и все перешивала свое свадебное платье, про себя приговаривая: «Выйдет не хуже, чем подарок от феи!» — но при этом вздрагивала от каждого шороха за окном.
Старая Хозяйка по такому случаю одолжила зятю свою новую коляску — а она была самой нарядной в округе! — и десять раз повторила, чтобы в нее запрягали только самых лучших лошадей, иное будет оскорбительно для столь великолепного средства передвижения!..
И вот настал тот самый день. На прическу Эли потратили столько шпилек и лент, что она боялась лишний раз кивнуть или повернуть голову. Все эти дни и ночи лицо ей мазали то кремом от веснушек, то настойкой, сулящей фарфоровую гладкость кожи, то мазью, способствующей исключительно нежному цвету румянца. Но, честно сказать, почтенные секретные рецепты красоты мало что могли улучшить во внешности юной девушки, отродясь не знавшей никаких болезней (если не считать тех случаев, когда она объедалась вишнями или разбивала колени) и выросшей на свежем воздухе.
В своем пышном розовом платье Эли была невероятно мила, любой бы улыбнулся, увидев столь очаровательное создание, да и сама она без конца улыбалась то беспокойно, то счастливо. Возможно, в столице ее лицо сочли бы чересчур круглым, румянец — слишком ярким, а рост — недостаточно высоким, но мнение всех слуг было единогласным: принарядившаяся дочка Одерика и Маргареты оказалась самой завидной невестой на всю округу. Ну а что о новом облике Эли подумали ее лучшие друзья — птицы и звери, — знали только они сами. Все эти дни воробьи, голуби и вороны бились в окна, по вечерам лисы бесстрашно подходили к самой ограде усадьбы и жалобно тявкали, собаки выли, а коты скреблись в двери, тоскуя по прежним временам, но Эли ничего не видела и не слышала, поглощённая мечтами о будущем счастье.