Мильтон в Америке
Шрифт:
— Я спустился к краю прибоя, держась поодаль от трупов наших собратьев. Однако между дюн я заметил тело, которое, лежа лицом вниз, подавало слабые признаки жизни. Я поспешил туда. Это оказались пустые шляпа и плащ, по удивительной случайности не разлученные морем. Они премило сохли на солнышке, и я задумался, не пригодятся ли нам эти вещи. На мне были только штаны, а оглянувшись на нашего доброго хозяина, я обнаружил, что он и вовсе гол. Море не только ободрало его, но и обобрало до нитки, и теперь, если мне позволено будет так выразиться, он остался в чем мать родила. Что ж, как говорят в Кобельро- ве, лучше синица в руке, чем дым в небе, — я взял одежду и
— А что это за Кобельров, Гус?
— Кобели. Дохлые псы. И ручей во рву. Мистер Мильтон воздел руки к небесам, словно собирался произнести проповедь. Но я не услышал ничего, кроме все того же: «Христос, спаси нас, Христос, спаси нас, Христос, спаси нас». — «Я начинаю думать, сэр, что, если мы хотим спастись, нам нужно двигаться». И я укутал его плащом. Потом водрузил шляпу себе на голову, чтобы укрыться от палящего солнца, и возвратился к береговой линии поискать пищи, воды или еще чего-нибудь полезного.
Вначале мне не везло, но затем я заметил выброшенные на берег две головы сыра, которые были привязаны к бочонку с маслом. Один из наших собратьев лежал, мертвый, невдалеке. Видно, он утонул, держа в руках бочонок и сыр. Похоже было на то. Ох, Кейт, прости, я не хотел тебя пугать. Вас ведь теперь двое, если ты понимаешь, о чем я. За плечами у покойника висел небольшой мешок, и мне захотелось посмотреть, что в нем. «Не взыщите, сэр, — сказал я, — но, сдается, на том свете вам этот мешок не понадобится. — Я отвязал мешок и, открыв его, обнаружил кремень и нож в промасленном кожаном футляре. — Там, куда вы, надеюсь, отправляетесь, нет нужды ни в кремне, ни в огне». Разговаривать мне было не так жутко, как молчать. Думаю, нам всем от этого становилось спокойнее.
Я собрал все, вместе с мешком, и вернулся к мистеру Мильтону. Любопытно мне знать, Кейт, куда же все-таки он подевался. Когда я подошел, причитать он уже перестал и глядел на меня беспомощно, в точности как сонная малютка Джейн. «Ну, ну, — сказал я, — все будет хорошо».
Поблизости в волнах я разглядел козу и направился туда, чтобы вытащить ее на берег. Пробираться меж мертвых тел — занятие не из приятных: у меня было странное чувство, будто они вот-вот схватят меня за руки и утащат под воду. Однако я добрался до козы и за ноги выволок бедную тварь на сушу. Воспользовавшись своим новым огнивом, разжег костер из нескольких ветвей, которые успел собрать; промоченные ливнем, они вначале дымились и тлели, но затем разгорелись как следует. Надел кусочек козлятины на нож и начал жарить. «Мяса, сэр?» — «Ответь, Гусперо, наша смерть уже рядом или медлит на пороге?» — «Ни то ни другое, сэр, ежели вы отведаете этого доброго мясца». — «А что это?» — «Козлятина. Чудом попавшая нам в руки. — Мне показалось, что он воротит нос. — Но вы, если вам так угодно, можете питаться земляными орехами и желудями». — «Нет. В нынешней нужде козлятина — хорошее подспорье. Как она на вкус?» — «Бесподобна. Попробуйте сами».
Он немного пожевал и вновь обратил ко мне беспомощный взгляд. «Пить, — сказал он. — Мне нужно смочить чем-нибудь пересохшую глотку». — «Минуту, сэр». — «Но, пожалуйста, не дольше. Я терзаюсь жаждой».
Я огляделся, чувствуя себя так уверенно, словно у водопроводных труб Шордича, и тут же обратил внимание на одну из скал. «Кто-то свыше о вас печется, мистер Мильтон». — «Знаю». — «Там сохранилась дождевая вода, еще не успевшая испариться». — Я подвел его туда и поднес его ладонь к выбоинам, полным дождевой воды.
Он склонился и стал пить. Закончив, он вытер рот рукой.
— Нет-нет, Гус. Он всегда такой аккуратный. С тонкими манерами. Белье у него удивительно чистое: я отстирываю его играючи. А за столом он непременно вытирает нож о салфетку после еды.
— Если б не ты ему прислуживала, Кейт, он бы вряд ли вообще притрагивался к еде.
— Зато тебя, Гус, долго уговаривать не приходится. Что поесть, что выпить — это ты всегда готов. Надеюсь, к слову, у тебя в стакане простая вода.
— Если моя история тебе пока не надоела, я добавлю еще несколько слов. Напившись вдосталь, он вроде как огляделся. «Вокруг тихо, как среди ночи. Мы с тобой одни, Гус? Еще кто-нибудь спасся?» — «Не вижу ни единой души. Живой, то есть». — «Думаю, со времен апостола Павла не бывало таких жестоких, прискорбных бурь». — «Похоже на то. Знаете, о чем я думаю?» — «О чем ты думаешь, Гусперо?» — «Я думаю, нам пора убраться с солнцепека». — «Найти убежище под сенью листвы?» — «Именно так». — «Да, теперь я чувствую — солнце над головой. Какое оно здесь — большое?» — «Громадное. Это необычное место, сэр: океанские воды, лес, песок, трава — все смешалось». — «Солнце такое же свирепое, как в Аравии?» — «Полагаю, что хуже. И все же зелени вокруг хватает. Вот там вылезла после шторма трава. Еще немного и достигнет человеческого роста. Какие громадные стебли и широкие листья — в Англии я ничего подобного не видел». — «Чего же ты хочешь? Дикие края — косить некому, коров пасти тоже». — «Теперь можно бы и попасти, да только они дохлые». — «Да. Расскажи мне о "Габриэле"».
Мы сели рядом в тени скалы. Чертя круги на песке, чтобы не смотреть на жутких мертвецов, я описал ему все, что видел за день. Он тоже не поднимал головы и внимательно слушал. «Ладно, довольно, — произнес он, когда я рассказал о пилигриме с мешком за плечами. — В краю, куда нас направила воля Божья, есть нечто от мира зла. Иначе как объяснить этот ураган и множество погибших? Мы спаслись не случайно, Гусперо. Нам предназначено снова блуждать в пустыне, каковая пустыня должна служить аллегорией всей падшей природы. Боже правый, что это за шум?»
— Ты почему стонешь, Гус?
— Я изображаю шум, который мы услышали, Кейт — что-то среднее между вздохом и стоном. А кроме того, ты права — у меня в стакане не просто вода. Мистер Мильтон схватил меня за руку. «Что, если это перекликаются разбойники?» — «Людям здесь нечего делать, сэр». — «А если это не человек? Если это дикий зверь? — Через мгновение звук повторился. — Прячь голову!» Но мне было слишком любопытно, я высунулся из-за скалы, взглянул и — знаешь, Кейт — взвизгнул, как старая дверь. Не бойся, изображать это я не собираюсь.
«Кто там? — шепнул он яростно. — Говори». — «Это медведь, сэр. Большущий — в Лондоне я таких не видел. И чернущий». — «Разверзлись адские врата. Что он делает?» — «Пожирает дохлую рыбу, которую выбросило штормом. Набивает себе брюхо и ни о чем худом не думает. Скорее всего, нам не стоит его бояться». Но не успел я отвести глаза, как медведь выпрямился и стал нюхать воздух. Он был ростом с куклу на Одежной ярмарке, и он начал к нам приближаться. Сообразив, что зверь почуял запах козлятины, я живо кинулся к тлеющему костру, схватил шкуру и обугленные куски мяса и зашвырнул их как можно дальше в океан, надеясь, что медведь последует за ними.