Милые Крошки

Левеллин Сэм

— В следующий раз громче! — крикнул из толпы чей-то голос Это была Маргаритка. Шнифера Брякнулла надо было разбудить, и громкий крик тут был бы как нельзя более кстати.

— Ч-ЧЕ… — зашипела публика.

— Рано! — крикнула Маргаритка. Кассиан переборщил с клеем. С часовой стрелки свисала длиннейшая чёрная сопля. Лунообразное лицо Гильдии-Строительницы с носом-кнопочкой было обращено к циферблату.

— …ТЫ-Ы-ЫРЕ-Е-Е-Е! — крикнула толпа, вторя двигавшейся ползком секундной стрелке.

— Жульничество! — крикнула Гильдия.

— Заткнись! — крикнула толпа. —

Вали отсюда! — Поднялся невообразимый шум. Вспыхнули драки. Кто-то поджарил яичницу и съел её.

— ПЯТЬ!

— Вставай, Шнифер! — крикнула Маргаритка. — Поднимайся!

Но подниматься стал не Шнифер. Белый Ван Дал, словно маленькая уродливая обезьянка, полез наверх, к часам, цепляясь за тугую оттяжку дымовой трубы. Публика следила за ним, разинув рты. Чёрная жижа с часовой стрелки потянулась вниз, как жевательная резинка, и угодила прямо в огромный рот Гильдии-Строительницы.

— Патока! — крикнула Гильдия, сладострастно чавкая. — Ням, ням, ням! — и больше ничего не смогла произнести, потому что Замедлительная Жижа Кассиана намертво слепила её челюсти. А наверху Белый Ван Дал уже добрался до часов. Он сгрёб немного клея в свою жестянку для табака, часть попала ему на руку, и тыльной стороной ладони он утер нос.

— ШЕСТЬ! — выкрикнул Стулле Ларсен, а вместе с ним и хор внизу.

— Жульничество! — завопил Белый Ван Дал, вернее, хотел завопить. Ибо клей попал с его руки на нос, с носа на губы, и получилось у него только: «ЖЖЖЖЖЖ», как у шмеля. Так он и висел там, в безоблачной синеве, жужжа, со склеенными губами.

* * *

— Похож на ленивца, — заметила Маргаритка.

— Только медленней, — сказала Капитан. — Боже мой. — Её красивые красные губы были плотно сжаты, костяшки пальцев приобрели цвет слоновой кости. — Если до конца счёта он сумеет доказать, что часы испорчены, тогда дело труба. Конечно, будет дискуссия о корабельном времени, но…

— Шнифер моргнул! — крикнула Маргаритка. — Точно, моргнул!

И в самом деле, там, на брезенте, крохотные ракушки Шниферовских век едва заметно дрогнули.

— Сейчас проснётся, — сказала Маргаритка.

Капитан вздохнула.

— И что тогда?

* * *

Наверху Белый Ван Дал занялся делом. Губы у него были по-прежнему склеены, но он вытащил из кармана маленький мастерок. Этим орудием своего строительного труда он выскреб замедлительный клей из своей табачной жестянки и намазал им свои подошвы. Затем он встал на трос, опрокинулся вперед и повис на нём вниз головой, прямо над рингом. Толпа ахнула. Очень медленно, на тягучих шнурах Кассианова клея Белый Ван Дал начал спускаться к крошечной фигурке, распростертой на брезенте. И всё это время что-то делал своими толстыми татуированными руками.

* * *

Кто-то дернул Маргаритку за рукав. «Эй!» — прошептал чей-то голос. Голос Примулы.

— Чего? — раздраженно спросила Маргаритка.

— Медвежья пищалка, — сказала Примула.

— Какая пищалка?!

— Её не хватает. Она была в животе. Теперь её нет.

— А, — сказала Маргаритка и машинально сунула руку

в карман своего форменного коричневого пальто.

Рука её наткнулась на что-то металлическое и кругленькое. Наморщив лоб, она вытащила этот предмет. Он походил на маленькую шарманку и вполне мог быть странной, мудрёной (Маргаритка вспомнила, как что-то упало на пол «роллс-ройса» — выпало из медвежьего пуза; она тогда подобрала это, сунула в карман… да, из пуза) медвежьей пищалкой или голосовым аппаратом.

— Кхе-кхе, — сказала Примула. — Капитан?

— Что?

— Мне нужен грабитель, который умеет бросать.

— Конечно, конечно, — рассеянно отозвалась Капитан. — Брюс играл в крикет за Австралию. Бросал отлично и бегал отлично, в том числе, из тюрьмы. Брюс!

Подошел Брюс. Примула дала ему инструкции. Брюс почесал в затылке.

— Этот вентилятор? — Он показал пальцем.

— Этот вентилятор. — Маргаритка с трудом удержалась, чтобы не сказать, что пальцем показывать неприлично, и это (то, что всё-таки удержалась) её очень порадовало.

Брюс взял голосовой аппарат Королевского Михаила, размахнулся и бросил. Описав в воздухе дугу, серебряный барабанчик попал точнехонько в красное жерло вентиляционной трубы и пропал из виду.

— СЕМЬ! — гаркнула толпа.

* * *

— СЕМЬ! — донеслось откуда-то сверху.

Кассиан посмотрел наверх. В вентиляционной трубе что-то стучало и позвякивало. Потом оттуда вылетел маленький серебряный барабанчик. Кассиан поймал его на лету, сунул в щель, прорезанную в животе Королевского Михаила, и побежал к кабине управления. Он поднял Медведя над головой. Глаза Старшого завращались. Кассиан нажал на медвежий живот. «ДОПРЫЙ ФЕЧЕР, ФАШЕ КОРОЛЕФСКОЕ ФЫСОЧЕСТФО, — сказал Медведь. — Я ЖЕЛАЮ ФАМ…»

Дверь с грохотом распахнулась. Любвеобильные руки протянулись к Королевскому Михаилу.

— ЗДРАФСТФУЙ, ДРУЖОК! — вскричал механик, обнимая старого друга.

— Теперь дело за вами, — сказал Кассиан.

* * *

— Что это он делает? — спросила Примула.

— Страшно подумать, — ответила Капитан, словно уже подумала, и ей это не понравилось.

— Что это? — сказала Маргаритка.

Все замерли. На мгновение стало тихо.

Потому что глубоко-глубоко у них под ногами, под стальной палубой, в таинственных недрах судна что-то шевельнулось. Как будто произошло крохотное землетрясение или где-то далеко в доме хлопнула дверь.

И прекратилось, как будто ничего и не было.

— Просто усадка, — сказала Капитан. Она была очень, очень бледна. — Кстати, где ваш брат?

* * *

Маргаритке было нетрудно полюбить Капитана. И это было странно, потому что Маргаритка никогда никого особенно не любила, кроме разве что брата и сестры. Чувство было непривычное, а поскольку она к нему не привыкла, оно вылилось в беспокойство за всю работу, которую следовало сделать на корабле, за бедных добрых грабителей-нянь, которые будут несчастны и будут страдать, если им придётся покинуть их корабль, или попасть в тюрьму, или ещё что-нибудь.