Милый дом
Шрифт:
Она принесла мою счастливую футболку. Она не сомневалась, что я приду. Она не сомневалась во мне.
Я надела футболку на платье, и Элли потянула меня на стадион, маша нашими пропусками охране. Мы петляли по коридорам, лестницам и сквозь толпы людей, пока наконец не спустились на нижний уровень и не вышли из тоннеля на яркий солнечный свет, где огромный американский флаг покрывал все поле. Национальный гимн как раз заканчивался, какая-то поп-звезда эмоционально пела его во все горло. Рев толпы был наполнен возбуждением и патриотизмом. Я застыла от вида церемонии,
Я заметила крепкую фигуру Кэсс на наших местах прямо за рекламными щитами. Она свистела нам и указывала руками, куда идти. Повсюду раздались выкрики радости, едва фанаты «Тайд» заметили мое появление. Я знала, что если посмотрю вверх, то увижу себя на большом экране, поэтому твердо держала голову опущенной.
Когда я пробегала мимо фанатов, они выражали соболезнования моей утрате: снимали шапки в знак сочувствия и похлопывали по спине, говоря мне быть сильной.
Я остановилась.
Элли с печальным лицом повернулась ко мне.
– Это было большой новостью, дорогая, но все здесь желают тебе добра. Не нужно стыдиться. Народ в ярости от того, что сделали родители Ромео. Они все тебя любят.
Я тяжело сглотнула, краснея, и подняла руку, благодаря совершенно незнакомых людей за их доброту.
Мы подбежали к Кэсс, которая, как обычно, была в джинсах, стетсоне, футболке с надписью «Смит» и сапогах. Она подняла меня и, поцеловав в щеку, поставила перед собой.
– Очень рада, что ты вернулась, подруга. Я позволила тебе сделать это однажды в силу обстоятельств, но попробуешь сбежать еще раз, тебе несдобровать. Я лучшая по обездвиживанию барашков во всем Техасе и не побоюсь использовать свои безумные навыки!
Я погладила ее по руке.
– Я учту, Кэсс.
Она подмигнула, и глаза ее заблестели.
– Я скучала по тебе, подруга.
– И я по тебе.
Она игриво толкнула меня локтем.
– Хватит любезничать, девочки. Они уже выходят.
На больших экранах показали, как команды выстраиваются у своих раздевалок, и «Тайд», одетые в багровое и белое, в качестве чемпионов прошлого года вышли первыми.
Моя грудь тяжело вздымалась, пока игроки один за другим выходили на поле. Я знала, что Ромео будет последним, и когда заметила его, подумала, что потеряю сознание. От одного взгляда на его лицо меня захлестнул поток воспоминаний: прикосновения, поцелуи, слезы, улыбки, занятия любовью, чертовски жесткие – все в ярких красках.
Он был моим домом.
Ромео направился к полю, и я заметила, как вяло он бежал, лишь слегка кивал головой и безрадостно махал шлемом толпе. Мое сердце завыло от того, через что я заставила его пройти. Я оставила его одного, когда он умолял меня не убегать.
Ромео непрерывно показывали на большом экране, и когда он выбежал на поле, болельщики «Тайд» стали скандировать:
– Поцелуй, поцелуй, поцелуй, поцелуй…
Мой квотербек побледнел. Он думал, меня здесь нет. Думал, что подводит своих фанов. Думал, что облажается из-за моего отсутствия.
Кэсс и Элли поцеловали меня в щеки, поддерживая, а я неотрывно глядела, как он стоит там один и даже не смотрит в моем направлении.
– Он не знает, что я здесь, – прошептала я.
Элли
Крики толпы уже оглушали, и многие игроки «Тайд» посмотрели в нашу сторону, оператор навел на меня камеру. Я увидела, как Остин заметил меня на экране и со всех ног рванул к Ромео, который опустил голову, игнорируя рев толпы.
Остин вывел его из ступора и заставил посмотреть на меня. Казалось, будто само время замедлилось. Мы двигались словно в замедленной съемке. Я подошла к дальнему краю трибуны, встала на виду у всех и просто ждала.
Ромео поднял голову, услышав Остина, и повернулся, его пронизывающий взгляд темных глаз сразу же встретился с моим. Он неподвижно смотрел на меня, а я смотрела на него. Напряжение стало осязаемым, и болельщики затихли.
Мне жаль. Я люблю тебя. Я напортачила. Мне тебя не хватало. Я так много пыталась сказать ему своим взглядом, но он никак не отвечал.
Ромео медленно направился ко мне, и чем ближе он подходил, тем больше я нервничала.
Я жадно впитывала каждый сантиметр его лица, его милые шоколадные глаза, сочные полные губы, длинные волосы песочного цвета, загорелое мускулистое тело. Мое тело пробила дрожь от предвкушения, едва оно признало Ромео.
Он был моим.
Мои голые ноги царапала деревянные обшивка трибун, так я к ней прижималась, мое тело отчаянно жаждало близости с Ромео, жаждало оказаться в его объятиях.
Приблизившись ко мне, Ромео бросил свой шлем. Я заметила, что за нами наблюдают обе команды. «Тайд» были свидетелями того, как я потеряла нашего ребенка, и точно знали, что я оставила его одного. Улыбки на их лицах говорили, как велико облегчение от того, что я вернулась.
Сначала я почувствовала его аромат – мяты и мыла, – который доносил до меня ветерок. Потом он встал передо мной, сквозь длинные черные ресницы глядя вверх, туда, где находилась я.
Он тяжело сглотнул и прохрипел:
– Привет, Мол.
Я прикусила губу, чтобы она не дрожала.
– И тебе привет.
– Подаришь мне сладкий поцелуй на удачу?
– Если ты этого хочешь.
Ромео на секунду закрыл глаза, а потом снова поднял их на меня.
– Еще как, бля, хочу. – Он рванул вперед, подхватил меня под руки и, подняв с невероятной силой, перетащил через ограждение в свои объятия, его влажные губы слились с моими. Я обвила руками его шею, ногами талию и поцеловала в ответ. Его язык двигался в такт моему, поглаживая, и он застонал мне в рот. Мы так много разделяли одним лишь этим поцелуем: нашу потерю и нашу печаль.
Так много любви.
Прервав поцелуй, он прижался своим лбом к моему.
– Ты на самом деле здесь? – прохрипел он напряженно.
– Малыш, мне так жаль, что я ушла. Я не могла справиться, но… я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю. Пожалуйста, прости меня. Пожалуйста…
Он опустил голову в изгиб моей шеи, его ноги подкосились от облегчения, и мы вместе осели на землю – я оказалась у него на коленях. Мы крепко обнимали друг друга, а толпа совершенно безмолвно наблюдала за нашим интимным моментом на большом экране.