Мимолетные мгновения
Шрифт:
Позже, в тот же день, дверь открывается и входит человек, которого я совершенно не ожидаю здесь увидеть.
Это Хейли.
У нее в руках поднос, а глаза лихорадочно бегают из стороны в сторону. Я вскакиваю, но замедляюсь, когда подхожу к ней ближе. Не хочу ее спугнуть.
— Хейли, — говорю я мягко. — Рада снова видеть тебя.
Она смотрит на меня, а затем оглядывается назад. Войдя в комнату, она ставит на пол новый поднос с едой и поднимает тот, что мне принесли утром.
— Хейли, — повторяю я снова. — Пожалуйста.
Ее взгляд встречается с моим.
—
— Знаю. Я знаю, что тебе страшно. Как и мне. Но мне нужна твоя помощь.
Она слегка качает головой, снова оглядываясь назад.
— Я н-н-не могу помочь.
— Можешь. Ты можешь случайно оставить эту дверь открытой. Мне нужно выбраться отсюда. Нужно помочь моим друзьям. Они не заслуживают смерти, а Джош собирается убить их. Понимаешь?
Ее глаза округляются.
— Если он говорит, что это должно произойти, то я не могу ослушаться.
— Ты действительно веришь в это?
Она поспешно кивает и бросается к двери.
— У тебя когда-нибудь было нормальное детство, Хейли? — говорю я ей вслед, мое сердце колотится. — Ты когда-нибудь была на пляже? Ела мороженое в уютном маленьком кафе? У тебя был парень, который не годился бы тебе в дедушки? Там, снаружи, прекрасный мир. Джош держит тебя здесь против твоей воли.
Она застывает на месте, и секунду я гадаю, закричит ли она. Ее тело так напряжено.
— Вы когда-нибудь катались на американских горках? — шепчет она так тихо, что я едва ее слышу.
— Да, Хейли, и ты будешь. Если позволишь мне сбежать отсюда, я вытащу и тебя.
— Я н-н-не помню, какая жизнь была там.
— Она удивительна и интересна. Там ты можешь быть обычным ребенком и беспокоиться лишь о таких вещах, как опоздание в школу.
— Я не помню школу, — приглушенно говорит она.
От нетерпения я делаю шаг вперед.
— Хейли, я помогу тебе. Обещаю. И никому не позволю причинить тебе вред; я вытащу тебя отсюда.
— Нет, — поспешно говорит она. — Нет, я не могу.
— Хейли, пожалуйста.
Мужчина появляется в дверях и смотрит на нее.
— Быстрее.
Она уносится прочь, и я протягиваю руку в пустоту.
Черт побери.
Я почти убедила ее.
Мне нужно выбраться отсюда.
— Вставай!
Я открываю глаза и рывком поднимаюсь на ноги, понимая, что заснула сама того не осознавая. Джош вернулся и теперь стоит возле моей кровати. Моя кожа покрывается мурашками, и я бросаюсь на другую сторону кровати, тело все еще не оправилось ото сна.
— Чего ты хочешь? — спрашиваю я, мой голос хрипит.
— Выйди вперед.
— Отвали нахрен.
Он издает сердитый гортанный рык, и, подняв руку, подзывает кого-то. Двое мужчин подходят ко мне, сжимая кулаки, и я ползу по кровати обратно, оказываясь ближе к нему. Он набрасывается на меня, обхватывая руками мое запястье. Я кричу и делаю мах ногой в его сторону, ударив его так сильно, что он делает несколько шатких шагов в обратном направлении. Развернувшись на четвереньках, я устремляюсь
— Отпусти меня! — кричу я.
— Наденьте на нее наручники.
Через секунду мои руки оказываются скованными за спиной.
— Сейчас ты пойдешь и посмотришь одну из наших церемоний. Может, чему-то научишься.
Нет.
— Нет, — я начинаю извиваться, но мужчины позади меня крупнее и сильнее. Меня выталкивают из комнаты и тащат через сарай.
Мы выходим на улицу. Сейчас ночь, и вокруг огромного костра стоят около пятидесяти человек в белых халатах. Тошнота подступает к горлу, и я пытаюсь упираться пятками в землю, когда меня тащат по грязи. Даже несмотря на то, что это не помогает, я все равно продолжаю вырываться и бороться с ними. Люди расступаются, и, когда он проходит сквозь толпу впереди меня, они кланяются перед ним. Ненормально. Это ненормально. Когда мы подходим к центру поляны, он разводит руки в стороны и говорит:
— Дети мои, сегодня у нас новый участник.
— Я, блядь, не участник, — огрызаюсь я и слышу несколько вздохов.
— Как вы понимаете, она строптива. У нас было несколько неверующих, но мы сумели направить их на путь истинный. Уверен, вскоре она тоже уверует.
Только в его мечтах.
— Начнем же.
Его руки все еще раскинуты в разные стороны, он закрывает глаза и начинает свое песнопение. Каждый из присутствующих принимается делать то же самое, раскачиваясь из стороны в сторону и закрыв глаза. От этого мне становится дурно, и я пытаюсь отгородиться от происходящего вокруг, но их пение становится все громче и громче, и с каждой секундой они будто погружаются в транс. Даже мужчины, которые держат меня, бормочут непонятные мне слова.
Я хочу остановить это.
— Выводите ее.
Я бросаю взгляд влево, где расступается толпа, и из нее выходит молодая девушка. Она нагая, на вид ей около семнадцати, у нее тускло-светлые волосы, которые длинными волнами ниспадают на ее тело. Я изо всех сил пытаюсь вырваться из сжимающих меня тисков, но ничего не выходит. Нет. Она слишком молода, чтобы участвовать в этом.
— Отпусти ее! — кричу я. — Ты, больной ублюдок. Отпусти ее.
Девушка смотрит на меня; она выглядит напуганной. Она не хочет быть здесь.
— Молчать, — рявкает Джош.
Девушка опускается на колени перед огнем, волосы падают на ее хрупкое тело. Я не могу смотреть на это. И не буду. Я ору и пытаюсь вырваться, тем самым пытаясь привлечь к себе внимание, насколько это возможно. Я продолжаю делать это до тех пор, пока Джош не бросается вперед, хватает меня за волосы и толкает на землю. Мужчины не дают мне встать, удерживая на коленях. Мои колени оказываются в грязи, голова склоняется, будто я кланяюсь.
— Ты будешь сидеть тихо, или я сделаю то, что тебе не понравится, — шепчет он мне в ухо.