Мина
Шрифт:
Только что была ещё раз прослушана пленка с записью голоса звонившего.
– Какой-то деревянный голос, будто у робота, - покачал головой Антонов, первый заместитель, молодой человек с худощавым лицом и услужливым взглядом.
– Старался изменить. Но акцент-то никуда не спрячешь. Акцент есть акцент, - пояснил Тихомиров.
– Опытные ребята: на мине ни единого отпечатка пальцев...
– В том-то и дело, - резко вмешался директор.
– Поймите, кто-то организует наезд, они все продумали. Только сегодня из-за прекращения приема валютных
– В следующем месяце они потребуют их снова, - усмехнулся Тихомиров.
– Ну и черт с ними, дадим. Я обсуждал вопрос со своими заместителями, - он обвел их глазами, - мы согласны выполнить их требование, для нас это выйдет дешевле.
– Довольно трусливая позиция, - бросил Тихомиров.
– Только ведь я обязан бороться с терроризмом. А вы его поощряете своими подачками.
Директор, моложавый, но с заметным брюшком высокий мужчина в модном темном пиджаке и бордовом галстуке, поднялся из-за стола и в волнении закружил по кабинету. Волнение было вызвано не только неприятным происшествием, но и упрямством Тихомирова, не поддававшегося ни на какую логику.
– Это не терроризм, а нормальный рэкет, поймите вы. Вот, если бы они потребовали миллион, это был бы терроризм. Двадцать тысяч - это десять процентов нашей прибыли за прошлый месяц, это обычный рэкетирский процент. Мы вынуждены платить при такой работе ваших доблестных коллег...
– он развел руками.
– А я говорю, это терроризм, - прервал его Тихомиров.
– И представителя террористов я обязан схватить и допросить.
– Это может оказаться случайный человек. А завтра они в отместку устроят взрыв. Вы мне можете гарантировать безопасность?
– Не могу, - спокойно ответил Тихомиров.
– Вот именно. Швырнут мину из проезжающей машины, и ищи ветра в поле. Вашего брата в Москве кишмя кишит, а взрывы как гремели, так и гремят.
– Хорошо, мы его отпустим, но жучок в упаковку мы все-таки поставим... И наблюдать за ним будем. Где-то он передаст бандитам эти деньги. Начальство меня просто не поймет, если я буду бездействовать. Не имею права.
Дмитрии Петрович отомкнул ключом дверь и вошел в прихожую. Екатерина Ильинична возилась на кухне. Он сел за стол и спросил:
– Ну что, полегчало?
– Кажется, отпустило. Хлопьев взял?
– Да, - он выложил желтую пачку на стол.
– А что с миной?
– Продал. Директору банка. Ему как раз такая нужна.
– Зачем она ему?
– Откуда я знаю, что у него на уме: банкир как-никак...
– За сколько?
– спросила она.
– За двадцать тысяч.
– Всего-то?
– удивилась Екатерина Ильинична.
– Долларов, Кать, - пояснил он.
– Это сколько же будет на наши деньги?
– Чего считать-то, курс скачет, получим посчитаем.
Она опустила
– Куда нам столько?
– Положим в банк, как этот парень сказал... В санаторий поедем, в Ессентуки, доктора велели, помнишь? А туда в наших тряпках не поедешь, приодеться надо. Потом в клинику тебя положу, в самую лучшую, где начальство лежит... А там, если ты не начальник, то тебя обдерут, как липку. Такой уж теперь хозрасчет.
– Ну смотри, тебе виднее, - она снова повернулась к плите.
– Завтра твоя помощь потребуется, Кать. Дело это секретное, они передадут мне деньги на базаре. А я незаметно суну их тебе. А то ведь как у нас принято: одной рукой дадут, другой обжулят... Как с пенсиями. Как бок-то, сможешь пойти?
– Смогу, почему нет...
Дмитрий Петрович облегченно вздохнул и пошел переодеваться.
На следующий день ровно в одиннадцать Дмитрий Петрович снова появился у дверей банка. На этот раз он был одет в старые брюки, стоптанные ботинки и неопределенного цвета рубаху, на голове топорщились нечесаные седые лохмы. Вид его наводил на мысль о бомжах, подвалах и мусорных свалках.
Он подошел к рослому охраннику и, подняв к нему голову, заявил:
– Меня послали к директору за деньгами. Проводи.
Спустя несколько минут Дмитрий Петрович входил в кабинет директора. Он прошел к столу, пристроил на коленях пустой пакет и смущенно огляделся: в таких огромных комнатах бывать ему не приходилось.
С противоположной стороны стола его внимательно разглядывали директор и Тихомиров. Перед Тихомировым лежал раскрытый блокнот.
– Ваше фамилия, имя, отчество и местожительство, - сухо начал Тихомиров. Дмитрий Петрович принялся отвечать.
Беседа длилась долго, но ничего существенного не дала. Дед рассказал, как на рынке к нему подошел чернявый молодой парень и попросил сходить в банк за пакетом. Обещал хорошо заплатить. Пакет он должен передать сегодня. Он должен выйти из банка, сесть на троллейбус, выйти у рынка, пересечь его и встать с противоположной стороны. Там на остановке, у самой обочины он должен ждать до тех пор, пока к нему не подъедет на машине тот чернявый парень. Он притормозит, подхватит пакет и выбросит ему вознаграждение. Вот и все.
– Рынок рядом, можно дойти пешком...
– предложил Тихомиров.
– Не могу, ноги болят, видать, отходился я пешком, - спокойно возразил Дмитрий Петрович.
– Пусть едет на троллейбусе, - вмешался директор.
– Хорошо, - кивнул Тихомиров и снова взглянул на собеседника. Этот... неизвестный, он угрожал вам?
– Нет. Сказал только: если приведу милицию, он меня зарежет.
– А банк? Что с банком?
– не выдержал директор.
– Взорвет.
– Так...
– Директор красноречиво взглянул на Тихомирова. Тот извлек откуда-то из-под стола небольшой бумажный сверток и придвинул его к Дмитрию Петровичу: