Министерство будущего
Шрифт:
М и Б не смотрят друг другу в глаза. Наконец М говорит: мне известно, что это затрагивает вопросы суверенитета. Однако Индия подписала Парижские соглашения вместе со всеми другими странами, в Соглашение включены на этот случай протоколы, которых согласились придерживаться все стороны.
В говорит: мы, возможно, выйдем из договора. Во второй раз. Мы пока еще не решили.
Б замечает, что за это полагаются очень высокие штрафы. После великой жары их не стали наказывать.
В: мы это понимаем. Это тоже часть совещательного процесса. Стоят ли выгоды затрат?
Ч резко вставляет: мы не допустим вторую великую жару ради исполнения договора, составленного развитыми странами, расположенными далеко от тропиков и опасных зон.
Мэри: понятно.
Встреча закончена. Все недовольны.
Мэри просит показать
Ч отвечает отказом. Там не на что смотреть. Тем более туристам.
Натянутость только усиливается.
Б: куда тогда? Хоть что-нибудь вы нам покажете?
В и Ч переглядываются. Да, говорит В. Мне нужно остаться в Дели, но Ч может отвезти М и Б в Карнатаку, показать фермы.
Фермы?
Новую парадигму фермерства. Сами увидите.
Согласны, неуверенно говорят М и Б. Они мало что смыслят в с/х.
На следующий день в Карнатаке после короткого перелета. Зелень. Холмы на востоке тоже зеленые. Террасы на склонах, но и ровной земли много. Зелень разных оттенков, россыпь желтых, оранжевых, красных, багряных, темно-коричневых и даже светло-голубых прямоугольников. Видимо, пряности цветут. По словам Индранпрамита, нашего сопровождающего, здесь растет все. Лучшие почва и климат на Земле. Углерода связывают 7 частей на тысячу – очень весомое сокращение выбросов. Дают пищу миллионам. Гарантированного права землевладения для местных фермеров, «заочных» землевладельцев, кроме как в самой Индии, больше нет, индийский народ представлен штатом Карнатака, округом и поселком. Хранители земли. В лесополосах и природных коридорах оставлено место для диких животных. Тигры вернулись, опасные, но прекрасные существа. Боги среди нас. Везде органика. Никаких пестицидов. С/х модель Сиккима теперь применяется по всей Индии. Как и модель управления из Кералы.
Коммунистические органические фермы, замечает Б. Он находит это забавным. М не считает, что шутка уместна. Местные с готовностью соглашаются с его определением. Говорят, что изменения приносят свободу от худших проявлений кастовости. Неприкасаемые тоже в деле, женщины составляют почти половину каждого панчаята, древний индийский закон обрел прежнюю силу. Теперь нет чужой собственности, люди сами хозяева своего труда и прибавочной стоимости. Женщины и различные касты равны, индусы и мусульмане, сикхи, джайны, христиане – в новой Индии все едины. Коммунистические органические фермы лишь верхушка айсберга.
– Мы слышали, что были мятежи? – спрашивает Б. М опять им недовольна.
Однако хозяин снова с готовностью объясняет.
Индра: некоторые заочные землевладельцы, у которых отняли собственность, наняли городских погромщиков из БДП, чтобы те приехали и побили местных. Схватка лицом к лицу, так что непротивление злу вряд ли помогло бы. Парадокс, но тактика непротивления насилию лучше действует против армий. Пришлось отбиваться. Окружили чужаков толпой, надавали им как следует. В новостях сообщили о мятеже, на самом деле местные отразили нападение чужаков. Что-то вроде органического с/х – борьба с вредителями природными средствами.
Б: не входят ли в борьбу с вредителями природными средствами целевые ликвидации? Мировое сообщество недовольно убийством частных лиц. Эту тактику террора применяют ваши собственные погромщики – «дети Кали».
М опять смотрит на него так, будто Б нарочно нарывается.
Ч тоже недовольна. Отрезает: когда бедняков убивают террористы, нанятые богачами, число погибших никого не волнует. Ответка, может, и не по правилам, однако, как известно уважаемым гостям, не все, что происходит, санкционировано правительством. На волю вырвалось много разных сил. Кали – лишь одно из божеств, не забывайте.
М пользуется шансом, чтобы сменить тему. Как этот метод действует, если посевы поражены вредителями? Положим, определенные насекомые вредны, а инсектициды использовать нельзя, что вы делаете?
Индра: инсектициды есть, но не ядохимикаты. В основном другие насекомые. Биологическая война.
И получается?
Не всегда. Но если инвазия губит посевы и мы не в состоянии ее остановить, то очищаем поле и отправляем все растительные отходы на переработку. Отходы тоже часть нашей системы, в нее входят «свои» насекомые, если можно так выразиться, они без проблем съедят испорченные растения вместе с вредителями. Все это закладывают в баки. Амебы в баках жрут все без разбора. От них мы получаем продукт, похожий на муку, а еще этиловый спирт для оставшихся машин, использующих жидкое топливо. В случае определенных инвазий мы выжигаем поле целиком, оставляем под паром на сезон или два, потом возвращаем в дело. Пытаемся сажать каждый раз что-нибудь другое. Учимся по ходу дела, работа еще не закончена.
– Значит, у вас есть «дети Кали» в форме микробактерий, – шутит Б. М опять хмурится.
– Все под солнцем имеет свой цикл, – отвечает Индра.
Это напоминает всем, что мы жаримся на полуденном солнце. Бешеные псы и англичане [8] , ирландские женщины. Даже Б выглядит перегревшимся.
Местные выставляют энтузиазм напоказ, тычут пальцем в небо. Так много солнца! Ведь это энергия, верно? Энергию солнца можно использовать для извлечения воды прямо из воздуха, водорода из воды, выращивать растения для биопластмасс и биогорючего, чтобы заправлять машины, которым еще требуется жидкое топливо, использовать водород для питания турбин. Солнце помогает растить леса, связывающие углерод, поставляющие биоуголь для горелок и древесину для строительных нужд. Индия – одна сплошная солнечная электростанция замкнутого цикла. Зеленая сила. Другие страны не имеют столько солнечного света, минералов и людей, особенно людей. А еще полезных задумок.
8
Намек на песню «Бешеные псы и англичане» Ноэла Кауарда.
М и Б с натянутой вежливостью кивают. Они это уже слышали. Не надо ломиться в открытую дверь. Здесь жарче, чем в аду.
Индия – новая, все согласны. Наши индийские хозяева очень довольны тем, как идут дела. Однако заметна нервозность. М и Б определенно ее видят, особенно у Ч, да у в местных тоже. Агрессивная гордость. Не трогайте нас. Чужие Индии не указ, это время прошло и не вернется. Постколониальная обида? Постгеоинженерное самооправдание? Усталость от пренебрежительного отношения мира к Индии? Все вместе взятое?
35
Мы приехали в Швейцарию поездом из Австрии. В Австрию закрытые поезда приходили из Италии. Швейцарцы все составы останавливали в Санкт-Галлене, просили пассажиров покинуть вагоны и пройти регистрацию. С нами поступили точно так же. Большинство пассажиров в нашем поезде были из Алжира и Туниса, «лодочники», приплывшие в Италию в надежде попасть во Францию или Романскую Швейцарию, чей язык нам понятен. Пересечь границу Швейцарии – большущий шаг к цели.
Нас согнали в кучу в огромном здании, похожем на зал паспортного контроля в аэропорту, только не таком новом. Допрашивали на французском, потом мужчин отделили от женщин, что вызвало много волнений и недовольства. Никто ничего не понимал, пока нас не привели в небольшие смотровые кабинеты и не провели беглый медосмотр, заставив раздеться до пояса и подставить грудь под рентген. Прошел слух, что они ищут признаки туберкулеза. Это само по себе оскорбительно и возмутительно, поэтому, одевшись, воссоединившись с женщинами и узнав, что их тоже раздевали, мы рассердились не на шутку – пусть рентген проводил женский персонал, но общим процессом все равно управляли мужчины. Сам подход был унизителен, и, естественно, подобное случалось не впервые – беженцы по определению не совсем люди, перекати-поле, однако этот инцидент переполнил чашу терпения. Мы ехали в Швейцарию, страну чистоты и порядка, а с нами обращались как со скотом. Вот мы и психанули. Некоторые подметили иронию: подобное обращение мы посчитали оскорбительным лишь потому, что находились в Швейцарии и ожидали приличного обращения; в Египте или Италии унижения – норма, и мы бы не пикнули. С нами и не такое еще случалось. Как бы то ни было, мы разозлились, и, когда охранники повели нас обратно к поезду, стоявшему на южной ветке, которая вроде как вела обратно в Австрию, многие начали громко протестовать, и никакие увещевания охраны не помогали. Мы отказались идти к этой ветке – какой смысл? Мы же видели, как другие поезда уходят с южных веток на восток, и были уверены, что наш поезд отправят в том же направлении. Когда тебя силком заталкивают в вагон, ощущение, скажу вам, не из приятных.