Минос
Шрифт:
Пирс не заметил в моих словах насмешки.
— А чем вам не нравится суши?
— Нет, ничего, но Бобби ел что-то невообразимое. Знаете, это искусственное мясо… как же оно называется? — Он почесал затылок, а я быстро подсказала ему нужное слово. Может быть, слишком быстро. — Да! Совершенно верно. Кто-нибудь из вас слышал про колбасный фарш на суши? — рассмеялся он.
Я посмотрела на Пирса, а он на меня. Мы вышли из офиса с личным делом Бобби Грина.
В машине Пирс поправил Майки Фаррела:
— Это было не суши, а мусуби.
— Что? — переспросила я, поглощенная собственными мыслями.
— Мусуби, — повторил Пирс. — Это гавайское блюдо, внешне очень похожее на суши. Небольшое количество риса и колбасного фарша заворачивается в листы морских водорослей. Мне доводилось пробовать это блюдо, когда я был на острове. Ничего особенного, но гавайцы обожают его. Гавайи вообще являются самой крупной столицей колбасного фарша в мире. С тех пор как мы завезли его на острова во время Второй мировой войны, они до сих пор производят его в больших количествах.
— Это гавайское блюдо?
— Да, а что?
Я схватила сумку и положила ее себе на колени. Пока Пирс вез нас обратно в штаб-квартиру ФБР, я рылась в сумке в поисках одного интересного документа: отпечатанный список клиентов из фирмы проката автомобилей в Мемфисе, которая называлась «Прайс-райт ауто ренталз». Там среди прочих имен было одно странное имя, на которое я сначала не обратила внимания, а сейчас вспомнила, хотя и не могла произнести его правильно.
— Яма… Яманака. Это гавайская фамилия?
— Да, гавайская, а может, и японская. А что?
— Минос арендовал автомобиль в Мемфисе, а потом поехал на нем в Оксфорд, чтобы купить там собаку. У меня сейчас есть список клиентов этой фирмы и номера их кредитных карточек. Правда, это было уже давно.
Пирс бросил быстрый взгляд на список, но решил не отвлекаться от дороги, так как движение в Лос-Анджелесе всегда очень оживленное.
— Вы привезли это из той увеселительной поездки на Миссисипи?
— Да, что-то в этом роде.
Он улыбнулся. Означало ли это, что я разрешила еще одну загадку?
— Значит, вы полагаете, что это имеет непосредственное отношение к Джеми Ли Яманаке?
— Не знаю, но я решила проверить, не являются ли их кредитные карточки фальшивыми. Я так и не выяснила, кому именно они принадлежат.
— И никто из них не был объявлен в розыск?
— Нет, в тот день люди в Мемфисе были достаточно честными. По крайней мере в этой фирме «Прайс-райт». — Я замолкла, обдумывая сложившуюся ситуацию. — А ФБР имеет возможность разыскать владельцев этих кредитных карточек?
— Конечно.
— А можно выяснить, пользовались ли этими карточками в последнее время? Ну, например, здесь, в Лос-Анджелесе?
Его смех стал для меня красноречивым ответом.
Меня это нисколько не задело. Я просто постучала пальцами по папке, которую так неохотно отдал нам Майки Фаррел. Теперь я точно знала, что Бобби Грина никак нельзя считать пропавшим.
~ ~ ~
В помещении ФБР Пирс дал все необходимые инструкции молодому парню, сидевшему за компьютерным терминалом: найти телефонный
В автомобиле я чувствовала себя победительницей, понимая, что моя поездка в Мемфис и на Миссисипи, из-за которой меня отстранили от работы в Нэшвилле, оказалась весьма результативной и практически вывела на след преступника. Но сейчас меня захлестнула новая волна пораженческого настроения. Почему я сама не проследила путь этой кредитной карты и не выяснила, где и когда она использовалась? Я должна была сделать это без посторонней помощи. Затем я вспомнила, что на самом деле мне вряд ли удалось бы это сделать. Я была отстранена от работы, а все мои полицейские права временно приостановлены. Я даже не знала толком, имел ли полицейский департамент Нэшвилла доступ к кредитной базе данных, и решила уточнить это у Пирса.
— Вы могли промахнуться, — ответил он. — Некоторые отделы по расследованию убийств имеют непосредственный доступ в солидные базы данных, как, например, здесь, в Лос-Анджелесе, или в Нью-Йорке. Но в небольших городах, как Нэшвилл, на них наложены большие ограничения. У Нэшвилла очень низкий уровень тяжкой преступности, поэтому вам нет надобности использовать высокотехнологическое оборудование.
— Никогда не считала Нэшвилл маленьким городом.
Он засмеялся:
— Поживите здесь немного, а потом поездите по стране, и вы сами убедитесь, что это так. Поймите меня правильно, мне нравится Нэшвилл. Прекрасное место для семьи и всего прочего. Хорошие школы, замечательные люди, превосходная музыкальная индустрия и весьма приличные развлечения для простых людей. Но у меня нет семьи.
Он умолк на мгновение, и мне показалось, что в его голосе прозвучало сожаление. Вероятно, у него когда-то были соответствующие планы, но потом они исчезли вместе с частью его тела. Возможно, у него была женщина, которая любила его, но потом не смогла смириться с физическими недостатками искалеченного одноногого и одноглазого человека. Лично я привыкла за эти несколько дней к черной повязке на лице и протезу на ноге. Сейчас они казались мне его неотъемлемой частью, чем-то присущим его самобытному существованию. Тем более что он хорошо выглядел, если, конечно, не брать во внимание физические изъяны. У него были коротко подстриженные светлые волосы. Он все еще сохранял физическую силу, а его единственный глаз, как я успела заметить, довольно часто скользил по изгибам моего тела. Может быть, я привлекала его внимание как женщина? Вполне вероятно.
В этот момент к нему подошел молодой сотрудник и протянул кредитную карту.
— Все готово, сэр. Доктор Джеми Ли Яманака. Некоторое время назад проживала в Ноксвилле, штат Теннесси.
— Это она? — Пирс, казалось, удивился еще больше, чем я.
— Да, сэр. Она была профессором университета Теннесси.
— Была? Она что, умерла? — спросила я.
— Да, мэм, семь лет назад.
Семь лет назад — это лишь немного раньше того времени, когда была убита супружеская пара Мастерсон. Я пристально посмотрела на молодого человека: