Минута на убийство
Шрифт:
— Поэтому вы сказали ему: «Пропадите вы пропадом»? Сильно сказано, Харки.
Фортескью весело улыбнулся Найджелу:
— Честное слово, я уволю вашу мисс Финлей. Все-то она переиначит. Я сказал: «Я преподам вам урок», а потом добавил насчет того, что он может хоть завтра же отправляться в Министерство военного транспорта, там есть вакансия. Он ведь давно грозился туда перейти. Хорошо бы он выполнил эту угрозу. Хотя я не завидую бедному Министерству военного транспорта…
— Понятно. Это все объясняет. — Найджел тихонько вздохнул. — Вы хорошо знали Ниту
— Не скажу, что хорошо. Она не работала с нами постоянно. И у меня не было обыкновения приглашать моделей на обед. Хотя, должен вам сказать, в те времена она была огонь девка.
— Вы понимаете, что полиция будет очень подробно разбираться в отношениях, которые могли быть с Нитой у любого из нас? И поинтересуется прошлым?
— Ну конечно. Обычные следственные действия. Я понимаю. Что же до моего прошлого, то оно чисто как стеклышко. Во всяком случае в том, что касается Ниты. Следующий вопрос?
— У кого, по вашему мнению, могли быть причины убить Ниту?
Фортескью не мигая смотрел на Найджела. Помолчав, он сказал:
— Чисто теоретически существуют три вероятные причины, чтобы убить красивую женщину. — Он поднял три пальца и один за другим загнул их. — Первая: ревность. Вторая: пресыщение. Третья: если это женщина определенного рода, то потому, что она вас шантажирует.
— Вы думаете, Нита относилась к женщинам определенного рода?
— Она была исправившейся грешницей. Подчеркиваю: исправившейся. Могу я считать, что мы поняли друг друга? Поэтому никакого шантажа ради денег. Но есть на свете другие вещи, ради которых женщина может прибегнуть к шантажу.
— Какие же, например? — спросил Найджел, сонно уставившись на золотистые волосы телетайпистки за соседним столиком; она увлеченно болтала с подругами — без сомнения, о скандале в Управлении наглядной пропаганды.
— Виды на будущее, — сказал Фортескью. — Исправившаяся распутница будет из кожи вон лезть, чтобы доказать, что она исправилась, и пойдет ради этого на все; я имею в виду, даже на шантаж. Она будет цепляться за респектабельность с такой же страстью, как респектабельная женщина — за вожделенный роман, как они это называют.
— Все это — «чисто теоретически»? Фортескью кивнул.
— Ну что ж… Очень интересно. — Найджел снова вздохнул. — А теперь, пока я принесу вам еще стакан молока, подумайте — чисто теоретически — о каком-нибудь более правдоподобном объяснении ссоры с Эдгаром Биллсоном.
Найджел встал и подошел к стойке. Фортескью ошарашенно смотрел ему в спину. В зале столовой зазвонил телефон. Одна из работниц, обслуживавших стойку, взяла трубку.
— Мистер Фортескью! Мистер Фортескью! — звонким голосом позвала она.
Харки направился к телефону. Притихшие было голоса снова загудели. В следующий момент Фортескью поманил к себе Найджела.
— Джимми! Джимми! Это ты? — услышал Найджел его слова.
— Что случилось?
— Похоже, с ним что-то произошло… Черт бы побрал этот коммутатор: разъединили. — Харкер яростно стукнул ладонью по аппарату.
— Бросьте телефон!
— Что он сказал? — спросил он.
На световом табло загорались цифры: шесть, пять, четыре…
— Сказал: «Харки, вы? Приходите…» — и замолчал. Голос у него был какой-то странный.
Дверь лифта открылась. Они ввалились в него. Найджел ткнул пальцем в кнопку верхнего этажа. Лифт должен был подниматься без остановок, но на первом этаже остановился; дверь раздвинулась, оставалась открытой положенные тридцать секунд, потом автоматически затворилась. То же самое произошло на втором этаже. Харкер стал чертыхаться. Но Найджел вытолкнул его из лифта и крикнул:
— Бегите вниз, на вахту! Проследите, чтобы никто не вышел из здания. Никто! Я сверху вам позвоню. Скорее!
Найджел остался в лифте. К ним в подвал лифт спустился без остановок. Теперь, кажется, он будет застревать на всех этажах. Да, третий этаж, стоп, пауза, дверь отходит в сторону, пауза… Проклятие! Значит, кто-то нажал все кнопки на внешней панели как раз перед тем, как они вошли в лифт. Кто-то хочет задержать их. Логично было бы выйти из лифта и побежать по лестнице. Но возможно, кто-то хочет именно этого… Лучше этого не делать, мой мальчик. Почему у этого чертова лифта нет кнопки, чтобы его нельзя было остановить?..
На следующей остановке Найджел высунул голову и посмотрел вверх. На верхнем этаже, кажется, темно. Он выключил свет в кабине: ему не хотелось быть легкой мишенью, когда, подсвеченный сзади, он выйдет из лифта. «Я стал вроде мисс Финлей, — подумал он, — спешу с выводами, совсем по-детски… ведь очень может быть, что у Джимми приступ несварения желудка или он порезал палец. Или нашел пропавшую папку. Ладно, приехали, и, кажется… шестой этаж, пауза, дверь открывается…» Он стремительно выскочил из двери. Темень! Черт бы побрал это затемнение! Он пробежал пальцами по стене и, нащупав выключатели, нажал сразу все. Коридор. Такой знакомый! Совершенно пустой. Все двери закрыты. «Так, тихонько пойдем. С левой стороны дверь Брайана, дверь Мерриона, моя дверь. Справа — две двери фототеки. Все нормально. Так, приемная. Она открыта. Справа дверь Джимми, она закрыта, из-под нее сочится свет».
Найджел повернул ручку, вошел. В первый момент, по привычке взглянув в сторону стола, за которым обыкновенно сидел Джимми, он решил, что в комнате никого нет. Но только в первый момент. Он перевел глаза влево. И там, у стола, где умерла Нита Принс, он увидел Джимми Лейка. Его поразило то, что Джимми казался погруженным в молитву. Он стоял на коленях перед столом, положив голову на руки; можно было подумать, что он умоляет Ниту вернуться. Потом Найджел увидел торчащий у него из спины предмет. Теперь все стало на свои места: ведь убийство — нормальная вещь в этой комнате.