Мины по-флотски
Шрифт:
Захваченный же корабль давал возможность заняться легальным и даже внешне благородным бизнесом. Сотни тысяч людей стремились покинуть охваченную войной страну. Уходить по суше было небезопасно. Правительственные войска останавливали беженцев, заставляли возвращаться. Боевики же нередко просто грабили. Самым надежным путем бегства являлся морской путь.
Ахмад Аль-Салих лично руководил погрузкой. Он в окружении своих боевиков стоял на берегу, на котором толпились женщины, старики, дети. Матросы с «Царицы Савской» удерживали на линии прибоя
На этот раз Ахмад решил обойтись без прессы. Зачем ему дурная слава? Деньги за перевозку морем в Турцию он брал немалые. Молодая женщина в черных одеждах с тремя маленькими детьми умоляла его:
– Пропустите меня и детей в шлюпку. Моего мужа убили головорезы Асада. У меня нет денег, чтобы заплатить. – Мать плакала, дети жались к ее ногам.
– Твой муж воевал? – спросил Ахмад.
– Он был учителем.
– Я не спрашиваю о профессии, – нетерпеливо перебил несчастную Аль-Салих. – Я спрашиваю, воевал ли он на нашей стороне?
– Даже во время войны кто-то должен учить детей… – молила вдова.
– Или плати, или отойди. Не задерживай погрузку.
Боевики оттеснили женщину. Ахмад уже пересчитывал деньги, полученные от следующих пассажиров.
– Мы всей деревней собирали, – униженно говорила старуха с внуками. – Вы уж простите, что тут не только доллары. Люди давали что у кого было. И наши сирийские фунты, и египетские, и турецкие лиры, и евро. Я хотела поменять мелкие купюры. Но банк не работает…
Аль-Салих считал мелкие купюры, беззвучно шевеля губами, морщил лоб, приводя валюту разных стран к долларовому эквиваленту.
– Не извиняйся передо мной, – сказал он наконец старухе. – Деньги – всегда деньги. Ты могла бы принести даже монеты. – Помогите ей усадить детей в шлюпку.
Тем временем вдова учителя попросила, чтобы ее окружили плотным кольцом другие женщины. Она села на корточки и достала из нижнего белья небольшой полотняный узелок, развязала его. На солнце блеснули золотые украшения.
– Пропустите, – стала просить она толпившихся возле Ахмада людей.
– Твоя очередь уже прошла. Занимай снова, – шикали на нее. – На всех мест не хватит.
Аль-Салих заметил назревающий конфликт среди беженцев, увидел вдову и крикнул:
– Пропустите ее. Так будет справедливо.
В глазах населения полевой командир стремился поддерживать имидж строгого, но справедливого.
– Нашла деньги? А говорила, что их у тебя нет. Обмануть хотела? – прищурившись, спросил он у женщины с тремя маленькими детьми.
– Я не обманывала. Вы спрашивали про деньги. А у меня есть золото, возьмите.
– Пропустите ее. Можешь взять с собой только один узел. Остальное оставь. И другим на корабле нужны места.
Вдова уже не спорила, боялась упустить свой шанс, подхватила самый большой из своих узлов и повела детей.
Вскоре шлюпка наполнилась. Матросы столкнули ее на воду, затарахтел двигатель. Люди, стоявшие на берегу, провожали счастливчиков завистливыми взглядами. Для тех, кто плыл к «Царице
В руке у Ахмада затрещала рация.
– Эта шлюпка последняя, – сообщил капитан корабля. – Мы и так перегружены.
– Примешь на борт еще три шлюпки, – распорядился Аль-Салих.
– Но…
– Я так сказал. Не забывай, кто платит тебе деньги.
– Хорошо, – упавшим голосом ответил капитан. – Три, и не больше.
Погрузка пассажиров продолжалась. И тут Ахмад заметил выплывшую из-за мыса небольшую моторную яхту. Тут же вдавил кнопку рации, связался с капитаном.
– Что там за яхта крутится рядом с вами? Сейчас же передай им, чтобы проваливали подальше.
– На ней какой-то европеец с камерой. Снимает нас, – прозвучало в ответ.
– Вот же шайтан, вездесущий Грифитс! И пронюхал же о погрузке беженцев, – пробурчал Ахмад и дал отбой в рацию. – Ладно, пусть плавает рядом с вами. Вреда от него никакого.
Аль-Салих рассудил здраво. Оператор снимет «Царицу Савскую» с беженцами. Было бы хуже, если бы Грифитс появился со стороны суши. Вот тогда бы сюжет получил другую окраску: полевой командир наживается на беде соотечественников.
Полученные деньги еле уместились в пухлом саквояже. Ахмад довольно улыбался. Те, кому не хватило места на корабле, не спешили расходиться, топтались с мрачными лицами на берегу, завидуя счастливчикам, отправлявшимся в Турцию. Никто не был уверен в том, что эта местность останется за повстанцами. В Латакию вполне могли нагрянуть и правительственные войска. Повстанцы, скорее всего, не стали бы вступать с ними в затяжной бой. Унеслись бы на своих «тачанках», а куда денешься с детьми, со стариками, с домашним скарбом?
На верхней палубе «Царицы Савской» не оставалось свободного места. Матросы с трудом пробирались среди беженцев, тем приходилось вставать, чтобы пропустить членов команды. До отказа были забиты и каюты, и коридоры. Беженцы размещались даже в машинном отделении. Перегруженный сверх всякой нормы корабль уходил к горизонту. Небольшая моторная яхта шла параллельным с ним курсом. Джон стоял на носу и снимал, держа камеру на плече. Кэтрин вращала штурвал.
– А теперь зайдем вперед, – крикнул ей Джон. – Отличный план получится.
Журналистка прибавила скорости. Яхта ушла вперед, развернулась и закачалась на волнах. Грифитс снимал приближающийся корабль, при этом вжимал кнопку транфлокатора, приближая к себе, укрупняя изображение. Так было эффектно – отличный «выход» из плана.
На верхней палубе, несмотря на тесноту, беженцы пребывали в эйфории. Они еще не успели «зажариться» на солнце, устать. У всех было приподнятое настроение. Люди сумели вырваться из ада. Пусть впереди их ждали не отели, а палатки в лагерях беженцев. Но это была уже мирная жизнь, когда ты знаешь, что никто не ворвется с оружием в руках в твое жилище, не убьет, не изнасилует. Матери начинали распаковывать еду, чтобы покормить детей.