Минзаг "Марти". Дилогия
Шрифт:
Интенсивность стрельбы с баков и ютов по пирогам, выплывающим из-за пелены дождя, вынужденно снизилась. Пулеметчики меняли ленты. Автоматчики расстреляли все магазины, их требовалось набивать заново. К каждому автоматчику для этого приставили вторым номером матроса, но набивка магазинов все равно требовала времени. Только двустволки трещали не переставая. Но, количество лодок, прорвавшихся сквозь огневую завесу к кораблям, все увеличивалось.
Большинство карибов были вооружены копьями с костяными наконечниками и каменными топорами. Лишь небольшая их часть имели копья с медными наконечниками. Туземцы гибли десятками, но прибывали сотнями. Их было слишком много. Они теснили моряков. Красавцев через рупор приказал морякам и бойцам отходить на бак и на ют.
Вскоре камчатцы сосредоточились на высоких кормовых и носовых надстройках кораблей, отбивая все попытки туземцев перелезть через фальшборт или подняться по трапам с палубы. Пули стрелков косили туземцев в лодках и на палубах кораблей, но на смену убитым через борта лезли все новые толпы. Брошенные снизу копья постепенно выбивали обороняющихся, несмотря на одетые доспехи. Чаши весов сражения колебались в неустойчивом равновесии.
Красавцев решился на крайнюю меру.
– Гранаты к бою!
– Скомандовал мамлей в рупор. Выждав пяток секунд, он прокричал:
– Гранатами по туземцам на палубе - огонь! Палубные матросы, назначенные гранатометчиками, одновременно метнули вниз почти полсотни гранат.
– Все ложись!!
– заорал Красавцев в рупор и сам бросился на палубу юта. Камчатцы попадали друг на друга, места на надстройках было маловато. Через четыре секунды раскатисто громыхнуло - Бах-Бах-Бабабах! Посильнее, чем гром в начале схватки. Когда оглушенные командиры поднялись на ноги, стоящих на ногах туземцев на палубах не наблюдалось вовсе. Несмотря на сравнительно слабые заряды черного пороха, разрываясь под ногами толпы, ручные гранаты произвели страшное опустошение среди нападавших. Вся палуба была завалена телами и отдельными частями тел. Лежавших на высоких надстройках камчатцев осколки не зацепили. Зато вокруг них валялись оторванные ноги, руки, кисти и ступни.
На туземцев, сидящих в лодках и ждущих своей очереди влезть на корабли, взрывы и, особенно, падающие сверху оторванные конечности, произвели ошеломляющее действие. А тут еще раздался крик, что убиты Верховный вождь и Верховный жрец. Их пирога нарвалась на кинжальную пулеметную очередь с Кирова.
Уцелевшие карибы прекратили орать и налегли на весла, стремясь поскорее убраться из-под падающих сверху оторванных конечностей. Через минуту стрельба прекратилась. Противника в поле зрения больше не наблюдалось.
Забрезжил рассвет. Санитары во главе с Мезенцевым оказывали помощь серьезно раненым. Остальные перевязывали друг друга сами. Ранения получили почти все. К счастью, кольчуги, кирасы и шлемы выдерживали удары костяных копий и каменных топоров, так что, тяжело раненых оказалось всего четырнадцать человек. Погибли четверо: трое араваков и один испанец. Всем копья попали в лицо.
Весь день корабли простояли на месте. Выкинули за борт трупы нападавших. Раненых выкинули тоже. Мартийцы по этому поводу не комплексовали. Все знали, что карибы приносят пленных в жертву своим жестоким богам, предварительно содрав с них кожу. Если бы победили карибы, участь экипажей была бы страшной. Тем более, не переживали араваки и испанцы.
Затем экипажи и гвардейцы отмывали палубу и устраняли повреждения. Осколки гранат порвали такелаж. Серьезных повреждений не возникло. Палуба из толстых дубовых досок выдержала множественные разрывы гранат и попадания автоматных пуль. Хотя вся она была в зазубринах, вмятинах и задирах. Там и сям торчали впившиеся в древесину осколки. Так же выглядели надстройки и мачты. Тонкие доски фальшбортов больше походили на решето, по причине большого количества осколочных и пулевых пробоин. Пушки и минометы, к счастью, серьезных повреждений не получили. Очевидно, от осколков их прикрыли своими телами туземцы. Непреднамеренно, конечно.
Командование сочло, что экспедиция отделалась малой кровью и минимальными повреждениями. Карибов накрошили по самым скромным подсчетам около тысячи человек. Только с палуб кораблей было выброшено за борт почти три сотни тел. Утром вокруг кораблей кишмя кишели гигантские крокодилы, пожирая выброшенные трупы. Жрать трупы они начали еще ночью, сразу после битвы. Отдельные экземпляры достигали пяти метров в длину. Казалось, эти твари собрались вокруг кораблей со всей Ориноко. Гофман просветил, что это гигантские оринокские крокодилы, вырастающие до шести метров длины и достигающие тонны веса. Смотреть на все это было жутковато. Крокодилы кишели вокруг кораблей весь день, ожидая новых подачек. Слабое течение в заводи, где стояли на якоре корабли, не требовало от крокодилов больших усилий, чтобы оставаться на месте. Лишь к концу дня их количество стало уменьшаться.
Допрошенные пленные, перед тем как отправиться кормить крокодилов, поведали, что выше по течению две деревни принадлежат карибам, а дальше располагаются земли араваков, правда, уже пограбленные карибами.
На следующее утро корабли снялись с якорей. Две карибские деревни расстреляли из минометов в назидание, дальше до устья Кауры шли без осложнений. Из Ориноко в Кауру вошли на 15-й день похода. Приток в устье имел ширину около километра, скорость течения немного выросла. На третий день подъема по Кауре по правому борту открылась массивная столовая гора, возвышавшаяся на добрых полкилометра над окружающей местностью. Склоны горы покрывал густой лес. От реки до нее было километров десять. На стоянку встали напротив туземной деревни. Поселение выглядело вполне процветающим. По словам Гофмана охотники за рабами сюда еще не добирались. Да и карибы, по-видимому, тоже. Тем не менее, завидев корабли, местное население растворилось в окружающем селение лесу.
Первыми в деревню перебрались гвардейцы - араваки. Высадились из лодок и расположились на берегу. Разложили дары, запалили костерок и взялись жарить выловленную за день рыбу. Не прошло и часа, как из леса показалась делегация местных и робко приблизилась к костру. Договориться удалось. Язык местных хотя и отличался, но был достаточно близок к языку островных араваков. Получив подарки и угостившись жареной рыбой, местные удалились, пообещав привести на переговоры вождя. С кораблей высадились Красавцев, Нефедов и Гофман. Народ понемногу возвращался в деревню. Первыми появились воины, за ними женщины и дети. Однако, к камчатцам они не приближались.
Дети принялись гонять по пляжу мячик. Вскоре, после неудачного удара, мяч прилетел к костру мартийцев. Взяв его в руки, Нефедов понял, что удача им улыбнулась во весь рот на все 32 зуба. Мяч был из черного упругого материала, явственно напоминавшего резину, разве что более мягкого.
Ближе к вечеру появился вождь со свитой. Вождя можно было легко опознать по большому количеству птичьих перьев в головном уборе и богатству татуировок. На свите перьев и татуировок тоже хватало.
Объяснялись через гвардейца - переводчика. Процедура переговоров с туземными вождями была уже отработана. Для создания благоприятной обстановки на переговорах, вождю подарили стеклянные бусы, ручное зеркальце и абордажную саблю. Вождь был впечатлен. Ранее он таких вещей не видел, хотя и слышал о них. Рубанув саблей по имевшемуся у него медному наконечнику копья, вождь впечатлился еще больше.