Мир Азриэля. Песнь ласточки
Шрифт:
— Думаю, вы не дождётесь воина Бездны, — наконец сухо произнёс Виктор, проводив взглядом светлячка и вновь взглянув на кудесника. — Об воинах Бездны давно слагают легенды, вживую же их никто ещё не видел. Так что вряд ли эту деревню спасёт один из таких «героев».
— И неужели ты хочешь спасти эту деревню? — переведя оценивающий взгляд хитрых сощурившихся глаз поинтересовался кудесник.
— Я ни хочу никого спасать, лишь пройти его и оказаться на той стороне, — довольно жёстко и грубо ответил парень. — И сделаю это сегодня ночью, так что можете не утруждать себя рыть могилу, меня всё равно некому хоронить.
Развернувшись, он не спеша скрылся за углом дома, спускаясь по золотистой, освещённой множеством светлячком, дорожке вниз, к мрачной деревне с бликами жалких огрызков восковых свеч в окнах.
— А справится ли он один? — словно прочитав её мысли негромко спросил кудесник.
— Справится, раз настолько уверен в себе, — глухо ответила девушка, сжав пальцы на плечах и не отрывая взгляда от зелени травы под ногами. — Его уже ничто не остановит… если пройдёт лабиринт насквозь, обратно вряд ли вернётся.
— Ты так уверена в этом? Неужели его ничто не сможет удержать?
Мария невольно усмехнулась, с прищуром и таинственной искрой в задумчивых рубинах глаз взглянула на его поддёрнутое морщинами загорелое лицо со множеством складок на лбу и при этом тонкими, тёмными, почти незаметными, бровями, словно нависшими над небольшими глазами.
— Я вас видел, обоих, — вдруг задумчиво произнёс кудесник. — Но не в лабиринте, совершенно в другом месте… ему суждена тьма, тебе — трон и корона. Он лишь неясная тень, что ищет огонь, дабы проявить себя, а ты и есть сам огонь, хоть и не до конца понимаешь это… я должен был вас узнать, моя королева, ведь когда-то занимал должность звездочёта при вашем дворце… но вы совсем не помните меня, я вижу это. Вижу, что душа совершенно не та, что прежде… она светла и не так коварна, ещё не успевшая отведать Тьмы и впустить её в себя… берегите такую душу, и она сбережёт вас.
— А что вы ещё видели? Там, в лабиринте? — ничуть не удивившись его словам спросила Мария, вновь устремив взгляд в сторону страшного сооружения, таинственно поблёскивающим алыми, еле заметными крапинами на стенах.
— Много чего… страшного и необъяснимого, что точно когда-то произойдёт в наших жизнях. Война не за горами, и если не сегодня, то завтра Север и Пустыня объединятся и под общим флагом пойдут на фракции, и тогда только павший Огонь решит исход этой великой битвы, но никак не мы, обычные люди и короли… — он вздохнул прежде чем подняться на ноги и с прищуром взглянуть на звёздное небо. — Однажды я предрёк Призрачной королеве, что её жизнь оборвётся на какое-то время, прежде чем вновь возродиться, и оказался прав, когда она впервые в жизни ошиблась и поплатилась за это… возможно ли, что это к лучшему? Не бойтесь ошибаться сейчас, ведь ошибки делают нас людьми, Тьма же их старается не допускать.
Проследив за ним тяжёлым взглядом, Мария сама невольно загляделась на бескрайнее небо, гадая, где же там, среди миллиардов звёзд находится её дом? Дом, который снится ей по ночам, и где остались все те, кого она знала…
Очнуться заставил заигравший невдалеке най вместе с жалейкой и, нехотя встав со скрипнувшей лавки, Мария с тоской взглянула на шагающих по тропинке к деревне близнецов, что заметив её, издали приветливые звуки, и вновь пошли вниз. Даже не пытаясь их нагнать девушка шла следом, слушая эту волнующую, порывающую на подвиги и какие-то доказательства мелодию, что жила в траве, в лиловом вереске, в ветках шуршащих сосен, в протекающей внизу прозрачной реке, даже в ней. Песня всегда живёт в человеке, ведь благодаря ей порой легче преодолеть то, что казалось непреодолимым, понять непонятное и пойти туда, куда раньше не смел бы даже шагнуть. Вот, что делает музыка с душой. Порой она лучше всяких чувств всё доказывает, стоит только вслушаться и понять, что она пытается донести до тебя…
Глава 15. Старый сад
Дом был наполнен звуками, шорохами, какими-то несвязными бормотаниями, но именно этого и не доставало Марии. Все эти дни она буквально глаза почти не смыкала, боясь заслышать вдалеке грозное ржание коней безликих или утробный рёв белой неказистой ящерицы, но сейчас было как-то спокойно. И этого ей больше всего не хватало — хоть бы минутной передышки перед новым
— Разве не ты стремилась наконец-то отдохнуть после всех этих суматошных дней? — раздался позади насмешливый голос, и под ногами негромко заскрипели половицы.
— А ты, я смотрю, даже понятия таково не знаешь? — не стала отпираться девушка, невольно вздрогнув, когда тот опустился рядом, держа в руках начищенный до блеска топор с немногочисленными трещинами на лезвии. — Думаешь, справишься? Там были люди и посильнее тебя, но даже они не вышли из этого лабиринта.
Он не ответил, проведя тонкими пальцами по деревянному древку, замечая отголоски звёзд, лихорадочно плясавших на лезвие. И только после, вскинув голову, ещё долго всматривался в ночное небо, провожая потухшим взглядом срывающиеся с небосклона звёзды, словно раз за разом загадывал одно и тоже желание, надеясь, что хоть когда-то оно да и сбудется.
— Лабиринт — это Тьма, и я тоже Тьма… мы с ним похожи. Поэтому мне будет проще идти туда одному, без никого. Мне всегда было легче в одиночку. Проблемы тогда не кажутся настолько серьёзными, и не надо заботиться о чьих-то судьбах, не надо возлагать на себя ответственность… да и жизнь тогда кажется гораздо легче. Ни что не тянет назад, не надо ни к кому возвращаться, ни надо никого любить…
— И ты бы выбрался в одиночку из тюрьмы? Ты бы вернул себе в одиночку лицо? Да и ушёл бы ты в одиночку от безликих? — взглянув на него совсем тихо произнесла Мария, обняв себя за плечи и с какой-то только для неё понятной тоской уставилась на неустанно колышущуюся жёлтую траву под ногами. Она была везде. Пробивалась через чёрную землю, оплетала ступени, распускалась в домах, лезла через скрипящие половицы. — Я тоже думала, что в одиночку легче будет пережить всё самое тяжёлое, легче будет постигнуть себя… но порой это одиночество сводит с ума. Так что я могу понять те чувства, которые ты испытывал в темнице. Это ужасно — слышать только стук собственного сердца и надеяться на то, что оно когда-нибудь смолкнет… как думаешь, а если я вдруг умру тут, меня станет хоть кто-то хоронить?
— Разве у тебя здесь никого не осталось? — как-то безразлично поинтересовался Виктор.
Она взглянула на него, поведя плечом и поднявшись со скрипнувших ступенек, смотря, как с неба срываются звёзды. Одна за другой они пролетали над лесом, охватывая на миг всё серебром и скрываясь за призрачным горизонтом, о котором приходилось лишь догадываться. Ей начинал нравиться этот мир, пусть он и был пропитан тьмой, страхом и своими чудовищами, но он манил её чем-то неизведанным… манил своей таинственной красотой, которая проглядывалась во всём.
— Совершенно никого, — выдохнув, одними губами произнесла Мария. — В этом мире я одна…
— Так не бывает, — негромко заметил Виктор, отложив топор в сторону и бросив на свою спутницу недоверчивый взгляд.
— Бывает, можешь мне поверить, — обхватив подрагивающие плечи озябшими пальцами прошептала девушка, взглянув на него и всё же заставив на губах показаться слабое подобие улыбки. — Так неужели у тебя кто-то остался?
Успев заметить, как Виктор на долю секунды побледнел, Мария уселась напротив, подперев кулаками щёки и выжидающе взглянув на него, даже не собираясь отводить взгляда от рассерженно вспыхнувших золотом глаз. Сейчас они казались уже не такими страшными и даже приятными, особенно тот янтарь, что таился в них. Они были знакомыми, почти что чарующими, и, как бы она не хотела этого признавать, все же напоминали ей огонь, у которого можно сделать привал и отдохнуть. Красивые глаза, пусть и хитрые.