Мир без принцев
Шрифт:
Лучи закатного солнца уже не проникали в канализацию, отражаясь в заливе, расплескав красно-оранжевое свечение от туннелей Добра до Зла. Теперь принц сидел на панцирной сетке своей кровати в кромешной тьме, слушая как бурлящий поток разбивался о камень. Ел он последний раз шесть дней назад. Сердце его билось еле-еле, словно собиралось вот-вот остановиться. Его желудок болел так сильно, что он едва держался на ногах. И несмотря на удушающую жару канализаций, его зубы выбивали чечетку. Его знобило.
Сегодняшнего наказания ему не пережить.
Дверь в темницу скрипнула и отворилась,
Филипп поставил перед ним ведро с тушеной бараниной и картофелем, и отступил назад.
— Сказал Мэнли, что это для Кастора, — объяснил он странным наигранно низким голосом. — А Кастору сказал, что это для Мэнли.
Тедрос всмотрелся в принца-эльфа, такого сильного и в то же время утонченного, словно парень не выбрал еще кем хочет быть. Он был слишком улыбчив, вставал слишком близко к другим парням, чрезмерно играл своими волосами, откусывал (что странно) еду маленькими кусочками, постоянно трогал свое лицо, будто проверяя не появились ли прыщи... Но всего страннее были его глаза... У Филиппа были большие изумрудные глаза, иногда холодные, иногда глубокие и нежные, будто их обладатель мечется между Добром и Злом. Когда-то и у Тедроса были такие же глаза.
Он усвоил урок.
Тедрос схватил ведро и швырнул его в каменную стену, забрызгав Филиппа содержимым. Ведро с громким лязгом упало на пол, а он тяжело дыша сел обратно на кровать.
Филипп ничего не ответил, а просто сел на край своей кушетки.
Два сокамерника сидели, сгорбившись в полной тишине, пока дверь со скрипом не открылась и внутрь темницы вплыла тень.
— Нет... — охнул Филипп, видя, что это вошел Арик, с закрученным хлыстом на поясе. — Ты же его убьешь!
— А ты не опоздаешь на поиски Сказочника, а? — ощерился Арик.
— Да посмотри на него! — давил Филипп. — Ему не пережить...
Но фиолетовые глаза Арика упали на пустое ведро рядом с кроватью Тедроса.
— Воруем еду, значит. — Он бросил злобный взгляд на принца, перебирая пальцами хлыст. — Возможно, мы начнем с дополнительного наказания сегодня вечером.
— Нет! — выкрикнул Филипп. — Это моя вина! Тедрос, скажи ему!
Тедрос, молча, одарил его испепеляющим взглядом, а потом отвернулся.
Тедрос услышал, как Филипп у него за спиной перестал дышать, понимая, что он не хотел этого. Тень Филиппа на какое-то мгновение задержалась на стене, а потом вылетела из темницы.
— Руки на стену, — отдал приказ Арик принцу.
Тедрос развернулся и положил руки на кирпичи, покрытые плесенью.
Он услышал резкий щелчок, когда Арик отцепил кнут от пояса и сердце его часто забилось от ужаса. Любой удар может стать для него последним. Он не хотел умирать, во всяком случае, так. Эта смерть будет хуже смерти его отца. У него на глазах проступили слезы, ноги и руки дрожали. Он посмотрел на тень Арика, раскручивавшего кнут.
Рука тени замахнулась и вот-вот должна была ударить в полную силу хлыстом по его спине...
Тень Арика качнулась, и кнут ударил по чье-то другой коже.
Тедрос резко развернулся.
Филипп держал Арика за горло, прижав к стене. Из плеча Филиппа от удара хлыстом сочилась кровь.
— Передай преподавателям,
Тедрос моргнул, не понимая жив он, или уже умер.
Арик под натиском Филиппа занервничал, но потом взял себя в руки, хищно улыбнулся и вырвался из его рук.
— Просто то, что нам нужно на Испытании. Кто-то, ставящий верность превыше всего, — сказал он, быстро удаляясь. — Я поговорю с преподавателями, чтобы тебе подыскали комнату получше.
— Меня и эта устраивает! — рявкнул в ответ Филипп.
Глаза Тедроса стали размером с блюдце. Он медленно развернулся к Филиппу с красными от злости щеками. Филипп оскалился.
— Либо ты сейчас же все съедаешь, либо я лично тебя прикончу, — набросился на Тедроса Филипп.
На этот раз Тедрос не стал спорить.
Агата взглянула на старинные часы в углу кабинета. Десять минут до звонка на перемену.
Она оглядела кабинет Декана, который оказался почему-то практически пустым. Прежде стол профессора Дови был весь завален сломанными гусиными перьями, бухгалтерскими книгами, и свитками, придавленными тыквенными пресс-папье. У Эвелин же стол был девственно чист. На столешнице из красного дерева стояла только длинная тонкая свеча, цвета пергамента.
Зачем сюда пробиралась Яра? — гадала Агата. Она была уверена, что именно Яру с Деканом она слышала в тот день в галерее. Что-то о позволении Яре находиться здесь... Агата решила пока не заморачиваться этим. Ей необходимо сосредоточиться на Декане, а не на какой-то чокнутой девице, которая то ли немая, то ли нет.
Агата, сгорбившись, уселась на деревянный стул, за голым столом и рассеянно уставилась на фитиль свечи.
В день появления Декана в Школе Добра и Зла, та тут же превратилась в Школу для Мальчиков и для Девочек. Что означало: их с Софи сказка убила Школьного Директора... потому изгнанный когда-то учитель, мог вернуться.
Но зачем ?
Агата припомнила слова Дови и Лессо. Симптомы Софи могли появиться благодаря Эвелин, либо самой Софи. Других подозреваемых нет. Эвелин была осуждена за преступления против учеников. Эвелин каждый раз была в комнате, когда у Софи появлялись новые симптомы... Чудовище... бородавка... неудачная могрификация... Почему я об этом думаю?.. Разумеется, это была Эвелин... или нет?
А что если... Это была не Эвелин...
Агата закрыла глаза, вспоминая свой сон... Он выглядел таким спокойным, таким счастливым, ореол его волос припорошил снег... Она видела его кривоватую улыбку, шнуровка его рубашки развязана. Все было как тогда, когда он пригласил её на Школьный бал... словно, все, что случилось в их истории после пошло совершенно не так... будто она совершила большую ошибку... Она поцеловала его, их сердца бились в унисон...