Мир без России

Арин Олег

Необходимо зафиксировать и такой важный момент.

История международных отношений свидетельствует о том, что многополярность является самой неустойчивой системой, в рамках которой происходит больше всего войн и конфликтов. Этот тезис можно было бы подтвердить историей Европы на протяжении десятка веков. На этот тезис работает и история середины XIX века. В этот период, пока центры силы (Англия, Франция, Германия и Россия) бились за колонии за пределами своих государств, они находили точки соприкосновения для сотрудничества в самой Европе (с Россией до Крымской войны). Но как только периферия была поделена на сферы влияния, все их внимание сконцентрировалось на Европе, в которой сохранялись недоделенные зоны влияния (проливы, Балканы, Саарская область, части Польши и Украины и т. д.). Вся система многополярности начала рушиться в пользу блоковой биполярности в преддверии грандиозной схватки.

Теоретически многополярная система может быть устойчивой при равных силовых возможностях центров. Но в соответствии с законом неравномерного развития государств практически такого идеального состояния быть не может. Обязательно кто-то вырывается вперед. И тут начинает работать закон силы, который гласит: как только государство достигает уровня экономической мощи и военного потенциала, адекватного мощи и потенциалу ведущих государств мира, оно требует для себя нового статуса, означающего передел сфер мирового влияния. Поскольку старые великие державы обычно противятся подобным требованиям, то приобретение такой сферы влияния обычно возможно только путем разрушения существующей структуры международных отношений, включая и соответствующую ей систему безопасности.

Необходимо подчеркнуть, что этот закон работает в системе капитализма. Он прерывает свое действие в системе мирового социализма. Но поскольку до мирового социализма нам пока далеко, то под его действие попадают и социалистические государства, хотя, как говорится, не по своей воле. Все войны, которые вел Советский Союз, были навязаны ему капиталистическими государствами.

Следовательно, многополярная структура международных отношений с множеством центров сил является самой неустойчивой системой. Это — мир хаоса, борьбы всех против всех. Он приводит к учащению региональных конфликтов, включая и военные. С точки зрения международной стабильности это наихудший вариант структуры международной системы. Единственным успокоительным лекарством может служить надежда на то, что многополярный мир быстро (по историческим меркам) перейдет в биполярный с двумя центрами силы, предположительно США и Китая.

Отличительными особенностями противостояния между двумя центрами силы явятся не столько различия в экономическом развитии (хотя они, безусловно, сохранятся, как это было и в период конфронтации капитализма-социализма во второй половине XX века), сколько геостратегические и геоэкономические противоречия, идеологически питаемые идеями социализма и капитализма, или, по-другому, равенства и неравенства.

На уровне полярности это будут два интеграционных экономических поля, связанных между собой интернационализацией, которая будет уступать позиции глобализации. Последняя в значительно большей степени, чем ныне, наполнится проблемами экологии, демографии, совместным освоением космических пространств и т. д. Все эти вещи будут объединять два блока.

Разъединять их будет геостратегия, т. е. борьба за страны (другими словами, за территории, богатые сырьем, минеральными ресурсами, за дешевую рабочую силу и т. д.), еще не вовлеченных в систему биполярности.

Здесь очень много можно говорить о соединяющих и разъединяющих мотивах и факторах, но важнее другое: каким образом будут разрешены противоречия между двумя блоками? Если следовать моей схеме, то неизбежный распад биполярности должен привести к однополярности. Действительно, так и произойдет. Другое дело, что однополярность, возникшая на совершенно ином историческом витке, станет мировой, т. е. один полюс покроет весь мир. Другими словами, его базис, как отмечалось еще в главе о глобализации, превратится в глобальную интеграцию, или, если по-другому, на земле возникнет единое всемирное хозяйство. Надстройку же можно обозначить как всемирные политические отношения, соответствующие термину «Мировое сообщество».

Совершенно естественно, что указанные явления возможны только в случае действительного уменьшения значения государств как мировых акторов. Я не думаю, что они окончательно сойдут с мировой арены, но свое классическое значение к концу XXI века они потеряют. Складывание единого мирового хозяйства с Мировым сообществом в надстройке неизбежно приведет к формированию мирового правительства, причем именно социалистического типа, о чем я упоминал в главе о глобализации. Поскольку только социально ориентированные правительства в состоянии справедливо перераспределять, управлять и контролировать мировую экономику. Т. Босвел, У. Уагар прогнозируют появление такого правительства к середине XXI века. Мне же представляется, что оно появится только после того, как осуществятся все циклы структурной полярности. Другими словами, мир еще раз должен будет убедиться, что без разрешения противоречий в области социальной справедливости, будь то на уровне государств или на уровне единичных обществ, мировые проблемы решены быть не могут. Вроде бы это — очевидная истина. Но исторический опыт показывает: любые истины должны быть пережиты лично, каждой страной, каждой нацией и всем мировым сообществом. На это дается еще один век — XXI век.

* * *

Из вышесказанного я еще раз хочу зафиксировать несколько принципиальных положений.

Во-первых, в геоэкономических и геостратегических пространствах действуют определенные законы, в частности, закон мощи или полюса, закон центра силы и закон силы, использование которых позволяет более точно определять не только место или роль государства в мире, но и возможные результаты его внешней политики.

Во-вторых, полюсы являются базисом, а центры силы — надстройкой в полярных теориях международных отношений.

В-третьих, полюсные структуры международных отношений не являются статичными. Они подвижны, и их движение происходит по схеме: однополярность -> многополярность -> биполярность. Точно так же меняются и соответствующие им надстройки (один центр силы, множество центров силы, два центра силы).

В-четвертых, в соответствии с диалектическими законами Гегеля, однополярность конца XXI века, завершив движение по спирали вверх, фактически будет означать один мир, развитие которого в дальнейшем будет происходить на основе других законов и других противоречий. Структурный подход, который я использовал в данной главе, потеряет свое значение.

ГЛАВА III

Национальные интересы, национальная и международная безопасность

В политике национальной безопасности нужны две вещи: во-первых, враги, во-вторых, союзники.

Алекс Бэттлер

Проблема национальных интересов дискутируется на протяжении почти 100 лет, а единогласия не выработано до сих пор. Хотя для многих российских ученых совершенно непонятно, вокруг чего идет сыр-бор. Вроде бы и так ясно, что национальные интересы — это сохранение территориальной целостности, независимости, выживаемости, а еще лучше, процветание народа. Что тут непонятного? А американцы начинают «копаться»: а что такое сохранение территориальной целостности? Включает ли это понятие защиту «территориальной целостности» своих союзников? Или воздушного пространства? Или так называемые спорные территории, статус которых четко не определен или по крайней мере является сомнительным для одной или многих сторон (например, острова Сэнкаку /Дяоюйдао/). А что такое сохранение независимости? Может ли быть вообще независимость в современном мире? Является ли Россия независимой страной, если она формирует бюджет на основе рекомендаций МВФ или если ее экономика зависит от того, повысятся мировые цены на нефть или понизятся? Если опять же население России уменьшается в год на 750 тыс. человек, соответствует ли это термину «выживаемость»? А если в России на один американский доллар в день живет «всего лишь» 50% населения, то это процветание или выживаемость? И т. д. и т. п.

Получается, не все так просто, как может показаться на первый взгляд. Не случайно крупнейшие теоретики и мыслители спорят на эту тему. И хотя в спорах чаще рождается не столько истина, сколько новые проблемы, тем не менее произошла определенная эволюция в понимании категории национальных интересов в сторону ее углубления.

Краткий исторический экскурс определения национальных интересов во внешней политике

Категория национальных интересов может рассматриваться с различных позиций, например философских. Нас же интересует ее внешнеполитический аспект, и в этом качестве эта тема начала обсуждаться с начала XX века. Знаменитый адмирал Мэхэн определял ее по-военному четко. Как известно, он отстаивал идею расширения и усиления превосходящего военного флота не только для защиты территории, но и «защиты наших справедливых национальных интересов, что бы они ни означали и где бы они ни были»²⁰⁶. Среди этих интересов он называл защиту национальной территории, расширение морской торговли, приобретение территориальных владений, которое могло бы способствовать контролю над морями, поддержку доктрины Монро, гегемонию в Карибском бассейне и активное ведение торговли с Китаем.