Мир богов. Книга 2
Шрифт:
На этот раз Золотого императора спас щит, но это была его лебединая песня. Огненные письмена на его поверхности потускнели, и он превратился в обычную деревянную кругляшку, обтянутую человеческой кожей. Верный друг, который служил ему даже после своей смерти [4] , оставил его навсегда, и это был самый чувствительный удар, нанесённый ему Хаосом.
Охваченный гневом и печалью, Золотой император пустил в ход такоту. Это был его основной козырь в борьбе с Хаосом, который по своей сути был олицетворением разрушения, поэтому бороться с ним его же методами было бесполезно.
4
Тлалок,
Заключённый в Круг Созидания Хаос зарычал так, что взорвались несколько ближайших звёзд. От его человеческого облика остался только громадный череп, в глазницах которого горели жуткие красные огни. На руке Золотого императора возникла специальная перчатка-ловушка и он, не дожидаясь, когда монстр вырвется на свободу, швырнул череп в зев ближайшей чёрной дыры.
Несмотря на предосторожность, Хаос всё же успел добраться до его руки, и Золотой император, не колеблясь, обрубил её по самое плечо. Остановка кровотечения окончательно истощила его внутренние резервы. Лишь несгибаемая сила воли позволила ему отогнать подступающее беспамятство, и он переместился на Фандору. Потоки сырой магии позволили ему восстановить физические силы, и он без промедления связался с советником Гуань Чжуном, но тот сказал, что на Небесах всё тихо, мол, войска Зевса пребывают на своих позициях, а он сам восседает на Олимпе и, по слухам, пирует в преддверии будущей победы.
Вечером за ужином в кругу семьи Золотой император упорно молчал. Он даже не принял облик мистера Вейса и это было странное зрелище, когда еда проваливалась сквозь драконью маску.
Все мысли самодержца Фандоры занимала предстоящая война с олимпийцами. У него больше не было уверенности в победе. Слишком уж большой урон нанёс ему Великий Хаос, уничтожив его такоту и защиту, которую он привык считать непробиваемой. Главное, после массового предательства в Золотом дворце, нападения Немезиды на Алконост и Хаоса на него самого, он начал сомневаться в верности советника Гуань Чжуна, своей правой руки, — ведь за его личиной скрывался не кто-нибудь, а сам Арес, древнегреческий бог войны, прославившийся коварством и жестокостью. «Зевс ему отец, а кровь, как говорят смертные, не водица. Если Гуань Джун предаст меня и ударит в спину, Золотой город будет не удержать. Не спасёт даже Огненная стража. Конечно, каждый шолоицкуинтли стоит десяти тысяч, но их мало, а врагов много и это всё могущественные боги. На этот раз нам не поможет численное превосходство, — Золотой император окончательно помрачнел, вспомнив о соглашении, заключённом с Кецалькоатлем. — А тут ещё брат-предатель, который спит и видит, как бы занять мой трон». Расстроенный он потянулся к бутылке с вином и, не заморачиваясь с бокалами, приложился к её горлышку.
Вифания озабоченно посматривала на мужа, но не спешила с вопросами. К тому же с ними ужинала Алконост. Как и было обещано, после двух лет смертной жизни ей вернули статус богини, но она не забыла дорогу к матери, которая категорически отказывалась переселяться в Небесный дворец.
Судя по лицу, настроение у мужа было далеко не радостное; Вифания вопросительно посмотрела на дочь, но та пожала плечами, мол, не имею понятия, что на него нашло.
«Дорогой, что случилось?» — наконец не выдержала она.
Золотой император замер, соображая, где находится, а затем принял облик мистера Вейса и сказал, что занят обдумыванием брака принцессы, поскольку ему надоели бесконечные просьбы об освобождении Лотико Фьюстера, и вообще, в преддверии грядущей войны с олимпийцами это предательство с её стороны. Алконост запротестовала, но Золотой император выразительно глянул на неё и пообещал отдать её замуж за небезызвестного ей смертного — мол, ему ничего не стоит вернуть его к жизни. К удивлению Вифании, Алконост не на шутку испугалась и, воткнувшись в тарелку, промолчала весь ужин. Видя, что жена
Естественно, во время ужина Золотой император ни словом не обмолвился о своих трудностях и недавнем нападении на Алконост, которая тоже предпочитала помалкивать. Во-первых, ей не хотелось отвечать на расспросы матери; во-вторых, она побаивалась отца. Он злился, когда Вифанию вовлекали в дела богов, небезосновательно полагая, что это опасно для неё.
Действительно, Вифания ещё не полностью освоила новую для себя магию и частенько совершала ошибки. Причём одна из них, которую она совершила в самом начале своей карьеры богини, поставила её в крайне щекотливое положение, но она, несмотря на беспокойство, которое испытывала до сих пор, не решалась рассказать мужу о постигшей её неприятности.
Вышло так, что Вифания промахнулась при перемещении и вместо дворца мужа оказалась во дворце Вишну, да не где-нибудь, а прямиком на его ложе. Как назло, именно в это время он развлекался с наложницей. Обнаружив, что на спине у него сидит ещё одна красотка, любвеобильный индийский творец, недолго думая, присовокупил её к страстно стонущей наложнице.
Не слушая бурных протестов, Вишну рванул платье на груди незнакомки и, придя в восторг от её великолепной пышной фигуры, пустил в ход всё своё мужское обаяние, которого у него было хоть отбавляй. Он так очаровал Вифанию, что она перестала сопротивляться, а затем и вовсе потеряла счёт времени.
В общем, когда недоразумение разрешилось — к немалому конфузу с обеих сторон — прошло немало времени. Выпутавшись из шёлковых покрывал, Вифания с достоинством поблагодарила нечаянного любовника за великолепный секс, а затем взяла с него слово, что он никому ничего не расскажет о том, что здесь произошло.
Давясь смехом, Вишну пообещал молчать, хотя это был настоящий подвиг с его стороны. Он умирал от желания поделиться впечатлениями с Шивой и сравнить кто лучше: мать или дочь; его удерживало лишь опасение, что слух дойдёт до того, кому он наставил рога. В отличие от олимпийцев, верховные индийские боги отдавали себе отчёт, с кем имеют дело, и не собирались нарываться на конфликт с Золотым императором, во всяком случае, без веского на то повода. Потому наложница, которая присутствовала при появлении нежданной гостьи, бесследно исчезла и больше никто её не видел.
Первым порывом Вифании было рассказать мужу о нечаянном адюльтере. В конце концов, в происшедшем не было её вины, но она не знала, как он воспримет их с Вишну многочасовой марафон в постели. Что-то ей подсказывало, что Золотому императору это не понравится, и даже больше, он будет в бешенстве. Вифания быстро усвоила, что он и мистер Вейс — это далеко не одно и то же. Мистеру Вейсу она рассказала бы всё без утайки, да вот беда почти всегда это был Золотой император. Вдобавок она боялась, что происшествие выплывет наружу, и тогда над ней будут смеяться все, кому не лень, — ведь боги не люди, они живут долго и ничего не забывают. К тому же Вифания была разумной женщиной и понимала, что этот случай может спровоцировать конфликт между Небесами. В общем, она подумала и решила оставить всё, как есть. Тем не менее временами её охватывала тревога, — ведь стоило Золотому императору заподозрить её в чём-то серьёзном и тщательно скрываемый секрет прикажет долго жить. «И хорошо, если не со мной вместе», — всё чаще мелькала у неё обескураживающая мысль.
В результате Вифания резко полюбила поместье на Фандоре; дома она чувствовала себя комфортно и не особо опасалась угрозы разоблачения. Чтобы окончательно обезопасить себя, она, на всякий случай, потребовала, чтобы муж являлся к ней только в образе мистера Вейса.
Видя, что она не хочет переселяться в его небесный дворец, Золотой император не стал настаивать, ему тоже хотелось сохранить хотя бы видимость прежней и, как оказалось, счастливой и беззаботной жизни.