Мир богов
Шрифт:
Столпившись, двадцать мужчин и тридцать женщин угрюмо посматривали на Люсиль, но встретившись с ней взглядом, поспешно опускали глаза.
«Построиться по старшинству», — последовал приказ и слуги растерянно переглянулись. «Живо!» — раздался повелительный окрик, и они засуетились, шёпотом выясняя друг у друга кто есть кто.
Когда слуги построились, Люсиль прошлась вдоль неровной шеренги и остановилась около мест, которые традиционно занимали дворецкий и экономка. Там стояли прыщавый парнишка в побуревшей от грязи посконной рубахе и тощая горбатая женщина. Судя по тупому выражению на лицах, они не понимали, что
«Святые Небеса!» — вздохнула Люсиль и взялась наводить порядок среди слуг, предварительно пообещав подвесить их за ноги и бить до тех пор, пока они не вспомнят о своих обязанностях. После того, как она действительно выполнила свою угрозу и для острастки выпорола парочку бездельников, в родовом гнезде Бонов поднялась невиданная суматоха.
Так что когда Лиланд очнулся, рядом с ним тут же появилась служанка с подносом, от которого пахло такой вкуснятиной, что он с рычанием схватил первое попавшееся блюдо и начал есть прямо руками. Лишь потом, когда он утолил первый самый зверский голод и у него прояснилось перед глазами, до него дошло, что в доме что-то не так.
Во-первых, служанка являла собой образец невиданной чистоты. Тщательно причёсанная и вымытая она буквально хрустела от переизбытка крахмала в отутюженном коричневом платье и снежно-белом фартуке. Во-вторых, она молчала как рыба и не отрывала взгляд от пола, что само по себе было уже необычно. Распущенная девка никогда не робела; мало того, она не упускала случая нахамить хозяину.
Да и в самой атмосфере дома было что-то не так. Лиланд с подозрением принюхался. Он больше не ощущал привычных ему запахов. Не было и привычной ему тишины. Отовсюду доносился стук многочисленных молотков, размеренное жужжание пил, ровный гул мужских голосов, прерываемый весёлым женским смехом. Последнее особенно его удивило. Женщины, что встречались ему в поместье, были угрюмыми и никогда не смеялись.
Борясь с сильнейшим головокружением, он сел. В воздухе пахло известью, свежеструганным деревом, олифой, щёлоком и множеством других запахов, которые обычно сопутствуют капитальному ремонту и генеральной уборке. Тем не менее над всем этим главенствовал аромат чудеснейшей стряпни.
«Вифания!» — счастливо улыбнулся Лиланд и тут на него пахнуло едва уловимым запахом крови. Этого оказалось достаточно, чтобы он сразу всё вспомнил. Увидев, что Люсиль идёт к нему, до смерти перепуганный маг вжался в спинку дивана и выставил перед собой руки. «Нет! Нет! Не подходи! Я этого больше не вынесу!» — забормотал бедняга. Ослабевший от потери крови и сильнейших переживаний, он снова потерял сознание.
«Вот ведь незадача! — расстроилась Люсиль. — А я так старалась, готовя свой лучший десерт». Поставив поднос, она села на диван и положила на колени голову Лиланда, а затем не глядя протянула руку. К ней тут же подскочила служанка — девушка была из новеньких — и положила гребешок на её ладонь. «Спасибо, Элиза», — чинно поблагодарила Люсиль. Не замечая того, она копировала хозяйские интонации Вифании. «Ничего, милый, скоро ты ко мне привыкнешь, так привыкнешь, что не сможешь жить без меня», — пообещала она и сдержала своё слово.
Поначалу Лиланд её дичился, но Люсиль была терпелива и как Чантико прекрасно умела ладить с мужчинами, — ведь она была богиней домашнего очага. Спустя месяц маг уже сердился, когда она опаздывала или отговаривалась делами
Кончилось дело тем, что он потребовал, чтобы она насовсем переселилась к нему и когда получил отказ, перешёл к решительным мерам.
При полном параде Лиланд Бон заявился к Вейсам и официально попросил руки Люсиль. Тут уж она не смогла устоять и ответила согласием, хотя видела, что хозяева недовольны и не хотят, чтобы она уходила.
Чтобы не нагнетать обстановку, Люсиль в образе Чантико поговорила с Золотым императором и убедила его, что это любовь, а не желание сбежать от его семьи. Впрочем, она несколько покривила душой. Война с Алконост грозила перейти в горячую стадию, и она боялась, что мстительная дочь императора что-нибудь сделает Лиланду.
Богиня действительно полюбила смертного человека, причём полюбила так, как никого раньше не любила. Прежде чем уйти от Золотого императора, она спросила, как ей справиться с постоянным чувством тревоги за жизнь любимого, но тот лишь пожал плечами. «Люди смертны, нянька. Привыкай к мысли, что ты однажды потеряешь его», — последовал ответ, отчего она несколько дней ходила сама не своя. Чантико не хотела терять Лиланда, но не смела просить о его бессмертии, зная, что император всё равно откажет — слишком уж сильна была его неприязнь к детской любви Вифании.
Печалясь о будущем, Чантико страшно баловала Лиланда и исполняла малейшие его капризы, отчего тот совсем распустился и делал всё, что хотел, наплевав на все запреты богов, включая запрет на создание живых существ.
Целыми днями маг пропадал в лаборатории, разросшейся до неимоверных размеров, а вечером спешил к жене. Он не жалел о женитьбе, — ведь Чантико олицетворяла для него всех женщин на свете и не потому, что могла принять любой угодный ему облик — любовь пришла и к нему.
Выйдя замуж, Чантико отказалась от образа кухарки Люсиль Кром, полноватой женщины в возрасте, чья красота осталась в прошлом. Теперь это была стройная изящная леди экзотичной внешности, спокойная и неулыбчивая по характеру.
Новоявленная миссис Бон рьяно взялась за дело. Спустя месяц поместье было уже не узнать. Будто по волшебству (скорей всего, так оно и было), восстали из небытия роскошные парки: с цветниками, фонтанами, скульптурами и прочими излишествами, созданными фантазией ландшафтных архитекторов. Древний замок тоже обрёл прежнюю новизну и величие, ведь магия богов могла творить настоящие чудеса. Над центральной башней теперь развевался чёрно-красный флаг с большой золотой звездой, говорящий о том, что хозяин поместья потомственный дворянин и маг.
Сказать, что в Лягушачьей Заводи воцарился идеальный порядок, значит ничего не сказать. Единственно, что нарушало прекрасный пейзаж — это болота с лягушками, благодаря которым поместье все эти годы держалось на плаву. Как ни пыталась уговорить Чантико мужа, тот был непреклонен. «Лягушки были, есть и будут», — таков был его ответ на все её происки и подходы. Так что Чантико смирилась, правда, ненадолго, как выяснилось впоследствии.
Слуги в поместье Бонов тоже прослыли одними из лучших. Нет, Чантико не выгнала старых работников. После свадьбы она собрала их всех и объявила, что кто хочет, тот может уйти. Вот только никто из них не ушёл. Потом уже народ шептался, что это она сама не дала им уйти, желая наказать за пренебрежительное отношение к хозяину.