Мир до нас: Новый взгляд на происхождение человека
Шрифт:
Как и следовало, человеческие останки со всеми предосторожностями отправили в Джакарту. Морвуд решил как можно скорее вернуться в Индонезию и организовал приезд туда своего коллеги, физического антрополога Питера Брауна, чтобы тот взглянул на находку и определил, что же оказалось в руках археологов.
Брауну хватило шести секунд, чтобы установить, что скрупулезно извлеченный и законсервированный крошечный череп и посткраниальные кости принадлежат совершенно неизвестному виду людей. Несомненно, это не был «современный» человек. Впрочем, поначалу он держал свое мнение при себе. От его решения, как выяснилось, зависело довольно много, поскольку на горизонте стали сгущаться тучи. Раден Суджоно твердо решил, что останки следует передать не Брауну, а светилу индонезийской физической антропологии профессору Теуку Якобу. Якоб был близким другом Суджоно, и именно ему доставались для исследования все останки, обнаруженные в ходе предшествовавших раскопок, по большей части относившиеся
Начались тяжелые переговоры. В конце концов, после долгих препирательств, было решено, что Браун исследует окаменелости и напишет статьи и о костях, и о раскопках в целом.
В течение недели Браун и Сутикна крайне осторожно очищали череп и посткраниальные кости, Морвуд же смотрел на все это и нервно предлагал помощь. Чтобы измерить объем черепа LB1, Браун полностью освободил его от земли. В foramen magnum[58] были насыпаны семена горчицы (которые пришлось контрабандой протащить через таможню). Черепная коробка оказалась крошечной, всего 380 см3 (тогда как средний объем мозга нынешнего человека – 1400 см3). Браун повторял измерение трижды, и результат оставался неизменным: мозг был примерно таким же, как у гоминин, живших 2–3 млн лет назад. Для Брауна это могло значить лишь одно: LB1 не мог принадлежать к роду Homo – он просто-напросто был слишком мал. Браун ожидал чего-нибудь вроде 600 см3, что примерно соответствовало бы минимуму, отводимому палеоантропологами для представителей рода Homo. Значение оказалось куда меньше, и Браун счел, что данная особь не может принадлежать к человеческому роду. Он предложил назвать новый вид Sundanthropus tegakensis («сундский прямоходящий обезьяночеловек»){193}.
Морвуд не согласился на tegakensis, так как, по его мнению, понять такое название могли лишь местные малайцы и индонезийцы. Он предложил ввести в наименование слово floresianus, в честь острова Флорес. К счастью, один из рецензентов предложенной для публикации статьи обратил внимание на то, что слово floresianus можно прочитать как «flowery anus» (цветочный анус){194}, и в итоге виду присвоили название floresiensis. Но, конечно же, куда важнее была таксономическая принадлежность вида: Sundanthropus он или все-таки Homo?
В ходе последующего обсуждения статей оппоненты сошлись на том, что по критериям физической антропологии особь больше соответствует человеческим параметрам, и потому ее следует отнести к Homo. Морвуд согласился с тем, что это все же скорее маленький человечек, нежели примитивный ранний предок человека. Пусть по размеру мозга найденная особь и была ближе к австралопитекам, таким как жившая 3,18 млн лет назад Люси (A. afarensis), рельеф внутренней поверхности черепной коробки указывал на такой же набор особенностей, что и у Homo erectus, с более развитыми (хотя и меньшего размера, чем у людей) лобными долями. В конце концов было решено, что если мнение Ричарда Лики и его коллег из Кении, отнесших Homo habilis к Homo, было принято, то и отказать LB1 в принадлежности к тому же роду нельзя. Этот аргумент может показаться натянутым, но в свете последующих работ мы еще увидим, что он был оправдан.
Ученые решили, что едва найденным людям следует дать обиходное прозвище, и теперь они известны всему миру как «хоббиты». Поначалу Браун скептически отнесся к выбранному названию, но оно сразу же прижилось и было подхвачено массой публикаций. Пресса всего мира активно обсуждала открытие. Шум стоял оглушительный. Я хорошо помню иллюстрацию, помещенную тогда на обложке: она изображала «хоббита» в виде мужчины-охотника с копьем в руке и добытой гигантской крысой на плече[59].
Через несколько месяцев после выхода статей Музей естественной истории Оксфордского университета обзавелся слепком черепа LB1. В один прекрасный день я побывал там, подержал в руках копию черепа вновь обретенного сородича и поразился крохотному размеру этого человека – всего метр ростом! Вне всякого сомнения, это было одно из самых сенсационных открытий в области человеческой эволюции, пожалуй, более чем за 100 лет.
Но не все были согласны с этим. Еще в начале обсуждения в прессе первых публикаций Теуку Якоб и несколько австралийских исследователей, в частности Мацей Хеннеберг и Алан Торн, выдвинули совсем иное толкование находки и сущности «хоббита». Они утверждали, что это был вовсе не новый гоминин, а, судя по телосложению и мелкому размеру, лишь жертва патологии и что LB1 представлял собой микроцефалического «современного» человека{195}. Алан Торн язвительно заметил: «Сколько же в нашей науке народу, не способного распознать деревенского дурачка, глядя прямо на него!»{196}
Эта версия встретила жесткий отпор сразу же после того, как была высказана, и получила сокрушительный удар позднее, когда в 2005 г. в Лианг Буа были обнаружены другие останки{197}. Еще одна челюсть подтвердила морфологию первой находки: очень маленькая и без подбородочного выступа. Найденная верхняя конечность дала важнейшую информацию о соотношении ее длины с ростом особи, что позволило ученым лучше рассчитать форму и пропорции тела. До этого предполагалось, что это такой же человек, только маленький. В действительности же оказалось, что «хоббиты» обладали весьма примитивной анатомией посткраниальных костей. Они были коротконогими, с большими ступнями. Вдобавок их запястье было не таким, как у других представителей Homo, и больше походило на обезьянье{198}. Предположение о том, что эти останки принадлежали группе особей, страдавших одним и тем же недугом, выглядело неправдоподобным. Куда вероятнее было, что мы имеем дело с абсолютно новой группой гоминин.
Еще один мощный хук по версии патологических изменений у «хоббитов» нанесла публикация более точных данных о датировке. Одним из самых удивительных аспектов первых сообщений о Homo floresiensis было то, что возраст человеческих останков представлялся небольшим. Радиоуглеродное датирование образцов с той же глубиной залегания, что и у костей «хоббита», показало всего 18 000 лет, что предположительно могло являться верхней границей их существования. Из этого, в свою очередь, следовало, что «хоббиты» могли соприкасаться с ранними «современными» людьми, которые, вероятно, появились в этом регионе 45 000–50 000 лет назад, если не раньше. Якоб, Хеннеберг и другие сделали отсюда вывод, что «хоббиты» были не отдельным чуждым племенем, а просто уродцами из числа людей, обитавших на Флоресе.
Но в 2016 г. выяснилось, что первоначальная датировка полностью ошибочна{199}. При помощи новых методов, основанных на люминесценции, исследователи доказали, что возраст скелетных останков и отложений, в которых они были найдены, лежит в интервале от 60 000 до 100 000 лет назад, тогда как каменные орудия стоянки датированы 50 000–190 000 лет назад. Проблема изначальных дат состояла в том, что осадочный «пьедестал», на котором покоились останки «хоббита», был расположен рядом с наклонными слоями, содержащими гораздо более молодые отложения. По этим молодым отложениям и были установлены даты, приведенные в исходной статье. Обычно ожидается, что археологические слои будут располагаться более или менее горизонтально, однако на пещерных стоянках, таких как Лианг Буа, стратификация может быть усложненной из-за частых подвижек грунта, вызванных воздействием воды и других факторов. В случае с Лианг Буа новые раскопки, проведенные в 2007–2014 гг., выявили весьма сложную последовательность отложений и подтвердили, что «хоббиты» присутствовали там задолго до появления «современных» людей. Из этого можно заключить, что и найденные там каменные орудия почти наверняка были изготовлены «хоббитами», а не Homo sapiens.
Но в таком случае откуда взялись «хоббиты» и каково их место в разветвленном генеалогическом древе человеческого рода? И почему же они такие маленькие по сравнению с нами и другими гомининами?
Палеоантропологи попытались установить предков Homo floresiensis путем сравнительного анализа черепа, зубов и посткраниальных костей с соответствующими костями прочих гоминин. Некоторыми аспектами черепной морфологии LB1 очень сходен с Homo erectus; так, например, свод данного черепа широк относительно высоты, как и у последних. Тщательное изучение зубов убедительно свидетельствовало о том, что зубной ряд Homo floresiensis, единственный в своем роде и ранее не встречавшийся у людей, все же обладает определенным родством стоматологических характеристик с Homo раннего плейстоцена, но не имеет ничего общего с существенно более древними Homo habilis или австралопитеками{200}. Это позволяет предположить, что Homo floresiensis мог восходить к Homo erectus, ранняя популяция которых, вероятно, стала карликовой, пребывая в изоляции на Флоресе. Но если дело обстояло так, то когда же это случилось и каким образом?