Мир Дому. Трилогия
Шрифт:
Пока бежал – обдумывал непонятку. Все ж какого хрена машины с южной ушли? Неужели опять смогли мины углядеть?!. Или просто решили центральную группировку усилить? Уж не планируют ли прорыв? Ударят разом – ведь и продавить могут! Пожалуй, пора Одина с Медоедом выпускать. Как бы не хотелось скопытить до того момента еще одного двухтонника – придется рискнуть.
Соображения здесь были такие. Каждая потеря тяжелого механизма с лазерным сканером на борту – это уменьшение общей процессорной мощности группировки. И тем самым – уменьшение скорости построения объемной карты местности. До сих пор противник имел пять механизмов, работающих
Связавшись со Знайкой, точного ответа не получил. Но научник подтверждал вероятность: фронт они держат, с тыла территория чиста – так зачем разбрасываться, если все мощности нужны именно впереди, где вредные людишки засели? Туда и нужно смотреть…
Противник меж тем останавливаться и не думал. Люди отодвинулись, сели по линии пятых печей – и контроллеры, продвигаясь вперед, уже выбрали часть расстояния, подобравшись к седьмым. Они снова давили – но уперлась и обойма, наращивая огневую плотность, забирая все внимание на себя. Самое время. И, выйдя на Букаша, Серега дал отмашку засадным группам. Третий этап марлезонского балета. Пора заканчивать.
…Сидя в полной темноте и слушая грохот выстрелов за стальными стенками, Медоед успел и поволноваться, и порадоваться успехам обоймы. И подосадовать – они там бьются, а ты сиди жди. Весь спектр эмоций, словом. Боец ПСО не железный, полное имеет право помандражировать – другое дело, что во время боя оно куда-то на второй план отходит, нужно уметь в себе задавить. Но пока ждешь – кирпичей-то в штанишки успеешь отложить, не без этого. Ожидание смерти – хуже самой смерти. И потому когда пришла команда – облегчение почувствовал неимоверное. Неизвестность закончилась, теперь только бой.
– Выходим, – коротко скомандовал он. Поправил на плече ремень милкора и еще раз повторил: – Не разбегаемся, не кучкуемся, держимся в пределе видимости. Встаем на позиции, бьем. Мой выстрел – первый! До меня не думайте даже! Кентавр сдох, поэтому первоочередная цель – паук. И КШР. Паука я забираю, остальных вместе по возможности…
Бойцы отделения – Серега Шепот и Артем Береза – уже сидели у печной заслонки. Осторожно, чтоб не завизжать железом, Артем потянул вверх засов – и Серега, зашипев от натуги, принял на себя все ее пятьдесят кило. Массивная, собака…
Тут, конечно, командир удивил. Когда Карбофос сказал, что их место в печке – что Сашка, что Стас рты от удивления пораскрыли. Но, выслушав и уяснив, должны были признать, что план стоящий. Закрыться в печах, подождать, пока фронт глубже уйдет – а потом вылезти и в тыл ударить! Понятно, риск есть – но куда без него в боевой работе?
Конечно, для уменьшения вероятности обнаружения пришлось и попотеть. Заслонку выхода на сливном носике оборудовали мощной балкой засова, чтоб изнутри запираться. Внутрь печи натаскали свинцовых пластин, обложившись ими словно больной горчичниками. Лазерником не прощупать, все отверстия у печки закрыты; и сканер излучения теперь внутри живое не видит. Шах и мат, дуболомы.
Бесшумными тенями вывалившись наружу, укрылись за ванной – сориентироваться. Букаш, отдав команду, довел, что механизмы работают уже в районе седьмых печей. Теперь нужно и место подобрать, и с соседом слева скоординироваться – ударить в жопу нужно синхронно. Иначе весь план насмарку. Это командир во время инструктажа раза три повторил. И кулачище свой продемонстрировал.
– Медоед – Одину. Работу начал, – вышел в эфир Сашка.
– 'Oдин принял. Аналогично, – отозвалось с той стороны.
Связь есть, уже хорошо. Значит и Стас жив, не вскрыли их. Вытащив планшет, Медоед шустро пробежался по карте, прикидывая позиции. Лучше повыше подняться, чтоб обзор был. Девятая колонна, пожалуй. Очень симпатично выглядит. Хлама вокруг много, добраться несложно.
– Короткими перебежками. Шепот первый, мы кроем. Потом Береза, потом я, – скомандовал он. – Готовы?.. Пошел!
На то, чтоб добраться до колонны, ушла пара минут. Навстречу летело – дружественный огонь совсем не дружественный, тут Мерфи[40] тысячу раз прав – но не сказать, чтоб сильно. На то, чтоб подняться, – еще половинка. На исходе третьей минуты тройка сидела на верхней площадке, откуда открывался замечательный вид на спины контроллеров. Четверо кадавров, два пятисотых и три четырехсотых дуболома, и паук. Пехота короткими бросками пробиралась вперед, а паук все еще торчал у седьмой печки. До него было недалеко, в пределах досягаемости милкора – и у Сашки от предвкушения аж ладошки вспотели. Щас, бля, дадим жару…
– Медоед на позиции. Колонна С-9, верхняя площадка, – доложился он.
– Один готов работать. Печь Ц-9, с купола, – почти одновременно пришло от Стаса. Тоже успел, курилка…
И в ответ словно бальзам на душу:
– Работайте, братья!
Поднявшись на колено, Сашка вскинул милкор. Щиты у паука сейчас были вскрыты и развернуты, выставлены вперед, прикрывая от фронтального огня, спина полностью обнажена. Зеленовато поблескивая во тьме, виднелись вращающиеся блоки стволов, от которых плескало длинными факелами огня, ряды коробов по бортам, гибкие металлические рукава, питавшие боезапасом эти адские машинки… Механизм, коротко дергая корпусом, бил длинными очередями, укрывая атакующую пехоту плотной стеной свинца – и Сашка, представив на мгновение, каково сейчас пацанам на той стороне, почувствовал мрачную злобу. В барабане шесть М433. А здесь одного достаточно…
Барабан провернулся, первый выстрел ушел в цель. Синхронно, выполняя приказ, начали работать и бойцы. Не дожидаясь попадания, Сашка выпустил еще, повесив в воздухе разом три гранаты. Болванки, одна за другой, вошли в бронированный корпус, накрыв механизм облаком вихрящегося огня. Готов. Повернув ствол, Сашка отработал и по пятисотым, торчащим за восьмой колонной. Местность, и без того изрядно задымленную, затянуло вовсе уж плотной пеленой – но он все же сумел разглядеть их угловатые корпуса. По одной гранате каждому, пробивая тыловую броню, выжигая внутренности, превращая в бесполезный хлам.
– Минус два организма! – слева, сажая частыми одиночками, злобно выдохнул Береза.
– Четырехсотый и кадавр, – отозвался справа Шепот. – И щас последнего…
На центральной дорожке вдруг, едва различимо в грохоте очередей, зашипела РПГ, рвануло со смачным грохотом… и в цеху будто солнце зажглось! Защищаясь от засвета, вырубился УПЗО; слева, от центра, дунуло обжигающей волной; что-то там ревело, рвалось сухим треском, визжало рикошетами…
– Платформа! Платформе каюк! – перекрывая этот адский кагал, восторженно заорал Береза. – 'Oдин сделал!