Мир дзэн
Шрифт:
В связи с этим встает очевидный вопрос, не лежат ли истоки интереса американцев к дзэн, особенно к его тонким парадоксам, в нашей недавней оккупации Японии. Понятно, что вряд ли хотя бы с десяток американских солдат слышали раньше слово «дзэн», но несомненно и то, что это незнакомое явление подействовало на многих неизгладимо. Сначала, видимо, это было весьма опосредованное влияние. Не для одного человека старинные японские или китайские пейзажи, столь отличные от тех, к которым привык наш глаз, стали пропуском в мир дзэн. В эстетике этих стран асимметрия ставится превыше симметрии, а пространство понимается не как пустота, которую обязательно нужно чем-нибудь заполнить, а как объем, несущий нечто положительное в самом себе. Эти обманчиво простые произведения искусства, исполненные подчас несколькими штрихами туши разной толщины и направления, способны удивительно полно выразить самые
Искусство чайной церемонии стало для западных людей самым точным символом духа этого противоречивого народа. Чайная церемония, призванная подчеркнуть все достоинства тишины, спокойной дружеской беседы, размышления о немногих простых, но по-настоящему прекрасных вещах, происходит в маленьких чайных беседках, внутреннее устройство которых должно наводить на мысль об изобилии пустого пространства. Идеальный пример абстрактной композиции, совершенно не известной на Западе до появления работ некоторых современных художников, — пустынный, созданный из камней и песка сад Рёандзи, описанный в III разделе нашей книги.
Чувство вневременности, которым проникнута чайная церемония, можно найти также на представлениях старинного японского театра Но. Однако и более зрелищный и популярный театр Кабуки воплощает трудноуловимые черты эстетики дзэн для тех, кто готов их воспринять. Сценическая пауза, длящаяся дольше, чем позволяют западные пределы получения удовольствия и удобства, когда ей не сопротивляются нетерпеливо, но просто позволяют «уйти», может быть прервана сильным, громким звуком; легчайшее трепетание веера в руках актера, чуть заметное движение ладони или стопы, которые вызывают бурю восторга у японских зрителей. Все эти утонченные моменты могут привести озадаченного западного зрителя на новые пути самопознания. И наконец, парадоксальную прелесть дзэн можно постичь через рваные, вызывающе короткие строки хайку или танка:
Дикие гуси не стремятся отбрасывать тени,
Вода не стремится сохранять их образ…
Наверное, нельзя дать исчерпывающий ответ, почему интерес к дзэн на Западе сейчас так высок, но и для Европы, и для Америки это неоспоримый факт. Дзэн сегодня — один из многих элементов культурного обмена между Востоком и Западом. Это долгожданное сближение, которое все увереннее набирает силу по закону притяжения противоположностей, возможно, со временем создаст основу для воплощения в жизнь нового старого идеала — общей мировой культуры, цивилизации человека. Незадолго до своей смерти талантливый японский художник и последователь дзэн Сабуро Хасэгава в одной из статей высказал мысль о новом, необычном японско-американском взаимовлиянии: «„Старая“ Япония новее, чем новый Запад, а вот новая Япония устарела даже больше, чем новый Запад или старая Япония». Он отметил, что современные японские художники стремятся к фотореализму, тогда как их коллеги на Западе все чаще обращаются к абстракции.
Пожалуй, не будет большой ошибкой сказать, что то же самое разочарование в иллюзиях, то же чувство, будто что-то не так в знакомом мире, которое затронуло интеллектуальный климат Японии, влечет сейчас многих людей западного мира к нетрадиционным, неаристотелевским способам познания жизни и значения существования каждой отдельной личности.
В своей небольшой книге «Врата восприятия», в главе о научном эксперименте с применением небольших доз наркотика мескалина Олдос Хаксли обратился к классическому диалогу, который обычно дают ученикам, делающим первые шаги в изучении буддизма. Молодой ученик спрашивает наставника: «Что такое Дхарма — Тело Будды?» (или в терминах, понятных западному человеку: «Что такое всеобщий Разум, или божественность?»). По замечанию Хаксли, наставник, «словно один из братьев Маркс, [4] отвечает: „Куст в нижнем саду“». Когда озадаченный ученик повторяет свой вопрос, то получает сначала чувствительный удар в плечо, а потом, на первый взгляд, столь же бессмысленный ответ: «Златогривый лев».
4
Братья Маркс — семейство американских комедийных актеров немецкого происхождения (Чико, Харпо, Граучо, Гуммо, Зеппо). — Прим. отв. ред.
Хаксли отмечал, что только под воздействием наркотика он с удивительной ясностью смог понять, что же означают эти загадочные ответы. Они оказались вовсе не бессмысленными, потому что в тот момент вся жизнь предстала перед ним как целое, как великое Единство. Поэтому любой ответ на вопрос о всеобщем Разуме был так же правилен, как и все остальные.
Явления такого рода вызывают в памяти опыты европейских сюрреалистов и дадаистов, которые после Первой мировой войны делали попытки объяснить «всеобщий кризис западного сознания», используя для этого множество разнообразных ухищрений. Обыгрывая на живописных полотнах эффект обмана зрения, они представляли два или более объектов как один. Ранний рисунок С. Дали — портрет старой няни — изображает ее силуэт со спины в виде рамы, сквозь которую проглядывают песок и море. В литературе дадаисты тоже сталкивали несопоставимые на первый взгляд образы и идеи: «пещерный медведь и его приятель медведь бурый, сквозняк и его слуга ветер, людоед и брат его мясоед, Миссисипи и ее маленькая собачка» или «это прекрасно, как случайная встреча швейной машинки и зонтика». Для сюрреалистов, «скромных регистраторов машин», по определению А. Бретона, это был способ самовыражения — к восторгу собратьев по течению и непониманию окружающих. Когда дадаисты собирались, они сидели в молчании, или звонили в колокольчик, или «сочиняли стихи», протыкая листы чистой бумаги (подобное поведение дзэн-буддиста, вызванное, однако, иными причинами, описано в других частях нашей книги). Строки П. Элюара, А. Бретона, А. Рембо похожи на произведения буддийских поэтов. В «Изречениях» Элюара можно прочесть, например: «Делай два часа дня одним», «Я пришел, я сел, я ушел», «Краб, даже названный по-другому, не может забыть моря», «Кто слышит, кроме меня, тот слышит все». А среди дзэн-буддийских пословиц есть такие: «Пьет Том, а хмелеет Джек», «Вчера вечером ржала деревянная лошадь, а каменный человек рубил дрова», «Видишь, из океана встает туча пыли, а грохот волн слышен над землей», «Кто учитель всех будд — прошлых, будущих и настоящих? Повар Джон».
Просветление, которое в буддизме подразумевает глубокое и длящееся осознание своего места в единстве со вселенной, не легко достижимо, хотя многие люди, получившие весьма поверхностное представление о дзэн из какой-нибудь популярной книги, считают, что оно обретается само по себе. Случаются, конечно, и озарения, когда человек воспринимает себя и весь мир такими, каковы они есть, но вряд ли они могут произойти без длительного и осознанного личного усилия. Ищущий истины, как сказал один из наставников, должен упорно решать проблему «окончательного» знания, не оглядываясь на других и прилагая не меньше усилий, чем «комар, пытающийся укусить железный прут».
Тем новичкам, кто считает дзэн не просто неразрешимой головоломкой, но чем-то обидным и даже оскорбительным, наверное, полезно будет прочесть старинную притчу о некоем ученом муже, который пришел к наставнику, чтобы расспросить об этой необычной философии. Во время беседы мастер пригласил гостя разделить с ним чайную церемонию. Наполнив чашку гостя до краев, он спокойно продолжал лить ароматную зеленую жидкость дальше, пока изумленный гость не сдержался и не воскликнул: «Она переполнена! Больше не войдет!» «Подобно этой чашке, — сказал мастер, — и вы переполнены вашими собственными мнениями и соображениями. Как я могу раскрыть вам дзэн, пока вы не опорожните свою чашку?»
Н. У. Росс
Р. Фуллер Сасаки
Дзэн как метод религиозного пробуждения [5]
Осенью 1958 г. доктор Хьюстон Смит, преподаватель философии Массачусетского технологического института в Кембридже, пригласил меня прочесть лекцию по сравнительному религиоведению для своих студентов и вообще всех желающих. Посетив Киото годом ранее, доктор Смит познакомился с работой Первого Американского института дзэн в Японии, который я возглавляю. Уже много лет назад я обратилась в японский риндзай-дзэн.
5
Из книги: Fuller Sasaki R. Zen: A Method for Religious Awakening. Kyoto, 1959.
Приглашение от доктора Смита было послано мне вскоре после того как я вернулась в США, где отсутствовала почти четыре года, и поэтому я находилась в совершенном неведении о том, насколько глубок интерес к дзэн на Западе, до чего различны его интерпретации и неожиданны сферы применения. Возможность разъяснить самые важные положения риндзай-дзэн и исправить самые распространенные ошибки, которую предоставил мне профессор Смит, оказалась как нельзя более кстати.
Здесь я привожу текст своей лекции с незначительными изменениями.