Мир Феликса

Мельников Евгений

Той ночью я не мог отвлечься даже за пластинками. Я на автомате сводил треки, не прекращая думать о Феликсе. Порой мне казалось, будто он уже испытал свой вирус идеи — на мне. Почему я не мог хотя бы до утра оставить его в покое, я не понимал. Я так и не доиграл свой сет, сменившись на полчаса раньше, после чего одиноко засел на баре, чтобы хоть как-то расслабиться. Прежде я так делал лишь один или два раза, когда запутанность ситуации не поддавалась трезвому взгляду. Не меньше часа я, отстраненный громкой музыкой от окружающего мира, в раздумьях потягивал «old-fasioned», а после вышел на улицу и поднял усталый взгляд навстречу дождю. Тяжелые капли

таинственно спускались из темноты и разбивались о лицо, обдавая его приятной свежестью. Дождливая погода простояла все выходные, и только в воскресенье вечером тучи, наконец, рассеялись, раскрыв последние лучи закатного солнца.

В понедельник я шел на работу с бодрящим ощущением чего-то нового, как будто миновал некую важную веху своей жизни. После дождливых выходных я, как никогда, радовался майскому солнцу и с предвкушением ждал будущего. И, конечно, мне было жутко интересно, как прошел эксперимент Феликса. На подходе к НИИ я встретил Илью, и мы вместе прошли путь до лаборатории, успев при этом обменяться впечатлениями о прошедших выходных.

К нашему приходу кабинет был уже открыт, я, конечно же, ожидал встретить там Феликса. Первыми, кого я увидел, были двое коллег из нашего отдела, затем в поле зрения попала женщина из отдела кадров, которую я видел прежде только в отделе кадров, затем наш лаборант Нина, она сидела рядом с Джеком и нежно гладила его макушку. При виде его я напрягся, одна лапа у него была забинтована, очевидно, из-за укола. Я продолжал идти взглядом по комнате, пока, наконец, не встретил Льва Петровича. Он смотрел на нас обеспокоенно, и в целом, настроение в комнате было весьма тревожным. Коллеги лишь тихо поприветствовали нас и задумчиво разошлись взглядами, кто куда.

— Здравствуйте, Лев Петрович. — Избегая длительной паузы, поприветствовал я начальника.

— Здравствуйте, ребята. — Его голос звучал по-доброму, но с неожиданной грустью, похожей на сочувствие. — Вам известно, что здесь было вечером в пятницу?

Я замкнулся, не зная, как реагировать на его вопрос. С одной стороны, Джек был у всех на виду, а значит, секретность эксперимента была нарушена, с другой, Феликса рядом не было, и я понятия не имел, что было известно Льву Петровичу, а что оставалось тайной. К счастью, Илья оказался решительнее меня:

— Да, мы были здесь вместе с Феликсом. А где он?

Начальник не ответил. Он посмотрел на нас не то с иронией не то с укоризной:

— Он опять работал до ночи?

— Мы утвердительно молчали. — Я так и думал… — Лев Петрович с глубоким, обреченным выдохом опустился на стул.

— Где он? — На этот раз вопрос задал я.

— Феликс в больнице. — Ответил Лев Петрович.

— Что с ним?! — Нас окатило. В первую секунду пришла мысль о том, что он занес себе инфекцию или еще чего похуже.

— У него рак мозга. — От этой новости меня подкосило и как будто повело в штопор, словно сбитый самолет. — Он никому не говорил об этом… — Продолжал Лев Петрович. — Никому, кроме меня. Да и мне бы не сказал, если б не его больничные. Стадия очень тяжелая, поразительно, как ему удалось до последнего скрывать свою болезнь.

Мы не знали, что сказать. Да и что тут можно было сказать… Все гениальные идеи Феликса, все наши философские беседы, вся секретность в миг потеряли значение. Значимой оставалась только его жизнь.

— Такие дела. — Обреченно подытожил Лев Петрович. — Будем надеяться, что он протянет еще хотя бы полгода.

Сразу после этих слов в кабинет вбежала Леночка, секретарь начальника.

— Лев Петрович, вас к телефону. — Произнесла она, как всегда, высоко и звонко.

— Да, сейчас. — Устало выдохнул начальник и неторопливо направился к выходу.

Мы остались в пустынном молчании с парализованными головами. И только Джек время от времени нарушал тишину металлическим бряцаньем карабина.

— Что теперь будет с ним? — Обеспокоенно спросила Нина, продолжая гладить пса.

— Давайте оставим его здесь, хотя бы на первое время. — Вдруг предложил Илья. — Будем ухаживать за ним по очереди.

— Да, именно об этом и просил нас Феликс. Я за. — Я откликнулся, не задумываясь. — К тому же, ему сейчас нужна постоянная забота — и потому что Феликс не может быть с ним, и потому что не известно, как на него повлияло… все это.

— Согласен. — Тут же поддержал меня Илья, поняв недосказанность моего предложения. Я знал, как он любил собак, поэтому его отношение к Джеку мне было понятно.

— Я тоже за. — Произнесла Нина.

Остальные коллеги так же без уговоров поддержали предложение Ильи. Осталось узнать, что скажет Лев Петрович.

Как раз в этот момент он снова вошел в комнату, вид у него был еще более озадаченный и хмурый.

— Лев Петрович, можно мы оставим Джека и вместе последим за ним, пока Феликс не вернется? — Недолго думая, задала вопрос Нина.

Начальник не спешил отвечать.

— Коллеги, у меня плохие новости. — Собравшись с мыслями, заговорил он. — Наш друг Феликс умер.

2. Заражение

2. ЗАРАЖЕНИЕ

Новая рабочая неделя не была похожа ни на что другое. О первых трех днях я не помню ничего — никакой информации, лишь очень сильное ощущение. Это были дни особенного отрешения, когда мир воспринимался как вереница проплывающих мимо картинок. Нет, я не испытывал адских мучений, все-таки Феликс не был мне ни родственником, ни другом, но он определенно занимал значительное место в моем сознании, и, так или иначе, мир мой перевернулся. Он, вроде бы, только что был рядом, со своими исключительными идеями и знаниями, со своим особенным миром, а теперь все исчезло, как будто этого и не было вовсе. Механизм выключен, разрядов в облаке больше нет, нет сознания, нет человека.

У меня не было опыта безвременной утраты близких, наверное, поэтому случай с Феликсом столь сильно повлиял на меня, как первое в жизни столкновение со смертью. Только к концу рабочей недели я начал понемногу возвращаться к реальности с ее обыденными поворотами, и в этом мне как никто помогла моя Настя.

Настя… Я раньше часто думал о том, какое имя станет самым сладким для моих уст и принесет мне счастье. И в этом году в моей жизни появилась она. По правде сказать, она появилась давно, чуть больше года назад, и уже тогда ее необычное лицо вызвало у меня странный химический шок. Чем оно необычно? Ну, во-первых, я долгое время не умел воспроизводить его в своей памяти, постоянно подменяя его другими, чем-то похожими лицами. Во-вторых, оно воспринималось мной совсем иначе, нежели другие. Оно как будто несло в себе дополнительную, не зрительную информацию, которую я поглощал каким-то не доступным описанию образом. Я как будто видел его в четырех или более измерениях, причем привычные нам пространственные измерения были видны чуть хуже, чем другие.