Мир Гаора
Шрифт:
...Между окончанием курса и летними лагерями неделя отпуска. Ему некуда было идти, кроме отцовского дома, он даже не представлял, что может отправиться куда-то в другое место. Жук, смущаясь и поправляя очки, пригласил его в гости, он ответил, что постарается, если отпустит отец. Кто его отец, Жук, разумеется, знал и предложил.
– Может, мой отец позвонит твоему и договорится.
И тогда он не выдержал.
– А твой отец разрешит? Я же полукровка.
Они дружили уже два с лишним
– Мой отец современный человек. Он говорит, что всё должно быть разумно, а тупое следование замшелым традициям...
– Ты б в строю так голову держал, - перебил он Жука.
Они стояли в закутке за сваленными в кучу чучелами для штыкового боя, подслушать их здесь никто не мог, но рисковать не стоило. Жук понял, вздохнул и опустил голову.
– Ладно, - сказал он, - я попробую. Ты где будешь?
– Дома, конечно, - обрадовался Жук.
– Приходи. Ведь целая неделя!
И по дороге домой он прикидывал, как уломать Сержанта - тот последнее время заметно подобрел, давно не рукоприкладствовал, да и не за что было - чтобы Сержант так доложил отцу, чтобы тот... цепочка получалась длинной, сложной, но впрямую обратиться к отцу с просьбой он боялся, а отец Жука, как он догадывался непонятно почему, для его отца совсем не авторитет, а может, и похуже. Но все планы полетели прахом, как только он вошёл в ворота Орртена - родового гнезда Юрденалов. Наружная охрана его знала и впустила сразу. И сразу как мешком по голове. Таким тяжёленьким набитым песком мешком для отработки рукопашного боя.
– Приказано по прибытии явиться в кабинет.
Он ошарашено, но по форме повторил приказание и как был, с вещевым сундучком, положенным курсанту в отпуске, пошёл в кабинет к отцу, ожидая чего угодно...
...Да, чего угодно. Что отец полный хозяин жизни, имущества и свободы бастарда, он всегда знал. Что его отец способен вполне хладнокровно сделать что угодно и с кем угодно - тоже, но... но наивный дурак, полагал, что если не нарываться, нарушать по маленькой и, главное, не попадаться, то отец оценит и... тогда ему и объяснили, какова может быть эта награда. Не понял тогда, дурак. И остался дураком...
...Отцовский адъютант впустил его сразу. Он от двери, как положено, строевым шагом подошёл ровно на положенное расстояние и доложил по форме. Отец кивнул и слегка прихлопнул ладонью по зеленому сукну стола. Он понял и, шагнув вперед, достал, положил перед отцом свой табель и вернулся на положенную дистанцию. Отец, не касаясь, но внимательно прочитал его отметки и годовую характеристику, снова кивнул.
– Комната та же. Режим общий. Выход свободный с восьми до двадцати двух. Доклад по вызову.
Он затаил дыхание, боясь поверить такому счастью. А тут ещё...
– Возьми, - отец небрежным жестом кладёт поверх табеля несколько купюр.
– На неделю. Отчёт по требованию.
Он забрал табель и деньги.
– Ступай.
Разумеется, никаких вопросов или высказываний не полагалось. Он чётко развернулся и вышел из кабинета. Каким-то образом, но все в доме всегда знали о всех приказах отца, и никто ни о чём его не спросил, когда он шёл в маленькую комнатушку под одной из лестниц, в которой жил Сержант, ну и он. Комната убрана, на кровати свежее бельё, окно, выходящее на один из хозяйственных дворов, протёрто, но почему кровать одна? Ему что, на полу спать? И где Сержант? Почему на комоде нет его фотографий и шкатулки-сундучка, где Сержант хранил какие-то свои сокровища? И совсем нет запаха табака, а Сержант любил курить крепкий "морской" табак.
– И чего стоишь?
– прозвучало насмешливо за спиной.
Он обернулся. Вертушка! Служанка-полукровка, с ней можно по-простому.
– Сержанта жду.
Она насмешливо фыркнула.
– Не дождёшься!
– Умер?
– удивился он.
В прошлый его приезд, ну да, два месяца назад, он был в суточном увольнении, и Сержант ещё учил его армейскому "очку", что суровее тюремного, и был здоров, только что курил больше обычного.
– Умер?
– повторил он.
Вертушка снова фыркнула.
– Как же, в богадельню его сдали. Ветеранскую.
Он всё молчал, глядя на нее, и Вертушка, страшно довольная, что опередила всех, стала рассказывать.
– Ну не нужен он теперь на хрен никому. Ты-то вырос, вон какой вымахал, а больше его ни к чему не пристроишь. И генеральша дыма не любит, и всё один к одному, месяц как отправили его.
Он кивнул.
– Сама и отправила?
– Вот ещё! Сам генерал.
– Ладно, понял.
Говорить ничего Вертушке он не стал, хотя решение принял сразу. Вертушка немного постояла, глазея на него, как он разбирает свой сундучок и раскладывает вещи, и болтая о всяких новостях, кто из слуг с кем переспал, кого наказали, кого... и не договорив ойкнула и убежала. А в дверях возник Таур - дворецкий, начальник над слугами.
– Прибыл, значит.
С Тауром ссориться нельзя: чистокровный, и даже не бастард, так что... Он выпрямился и повернулся к нему лицом.
– Да.
– Надолго?
– На неделю.
Таур кивнул.
– Будешь есть в его смене.
Он понял, что Таур говорит о Сержанте, и решил уточнить слова Вертушки.
– Где он? В инвалидке?
И сдержанно чёткий ответ.
– Отставной сержант Яшен Юрд помещён в Северный госпиталь-интернат.