Мир, где все наоборот
Шрифт:
Рита вырывалась, смахивала со стола злосчастную чашку и пинала осколки босыми ногами, ранясь об их острые края. Тимур подхватывал ее на руки, укладывал в постель и не отпускал, пока она не засыпала. Рита притворялась. Она уже давно разучилась засыпать рядом с ним.
Как-то утром уставшая от бессонной ночи Рита растолкала Тимура и вяло сообщила:
– Свадьбы не будет. Давай разойдемся по-человечески.
– О чем ты? – протирая глаза и еще не осознав смысла ее слов, спросил парень.
– Свадьбы не будет. Собери, пожалуйста, свои вещи, – повторила она.
– Ты бредишь? – Тимур подпрыгнул на кровати и зло посмотрел на подругу. –
– Я серьезна. Ты мне дорог. Я не отрицаю этого. Мы были вместе три года. Но у меня больше нет сил. Прости, пожалуйста.
Она знала, что этот день будет одним из самых трудных в ее жизни. Но когда подходишь к собственному пределу, остается лишь два пути – шагнуть в пропасть и потерять себя или остановиться на самом краю. Рита помнила, что жизнь бывает прекрасной. Когда радуешься любой мелочи, наслаждаешься каждым мгновением. Возможно, именно это воспоминание и позволило ей очнуться за секунду до падения. В ту саму секунду она поняла, что сегодня обретет свободу. Чего бы это ей ни стоило.
Несколько часов Тимур ласково увещевал невесту, просил одуматься, взвесить все «за» и «против». Он использовал все свое красноречие, и еще вчера убедил бы Риту в тысячный раз поверить в лживую, но чудесную сказку. Но на тысяча первый раз Ритиной веры не хватило. Тимур почувствовал эту перемену… И сорвался.
Он не вкладывал в удары всю силу. Он не планировал калечить любимую женщину. Бил больно, долго, но не травматично. В те мгновения, когда сжатая в кулак рука приближалась к ее лицу, Рита шептала про себя: «Господи, прошу тебя, избавь меня от этого ужаса. Умоляю, пусть он исчезнет, навсегда исчезнет из моей жизни…» Но Тимур не исчезал. Хватал за волосы рыдающую жертву, подтягивал к себе и выплевывал в лицо дышавшие ненавистью слова. Отпускал ее и бросался к балкону. Садился на перекладину, перекидывал ноги наружу и, держась одной рукой, кричал:
– Я сдохну без тебя! Я не хочу без тебя жить! Я прыгну, слышишь? Прыгну, если ты не передумаешь!
Рита отрешенно взирала на мучителя, замечая, как его веко дергается от нервного тика, и с удивлением понимала, что не будет скорбеть, если он умрет. Он сам выбрал такую судьбу. Она научится жить без него. Утешится. Снова станет счастливой.
– Ах ты тварь! – орал Тимур, вновь вбегая в комнату. – Бессердечная сука! Ты даже не останавливала меня! Ждала моей смерти! Ты никогда не любила меня! Я тебя уничтожу, шлюха! Уничтожу!
И он методично уничтожал ее, час за часом, не останавливаясь ни на минуту. Густо-фиолетовые синяки расползались по хрупкому телу, спутанные волосы прилипали к мокрым от слез щекам. Вместе с болью росла уверенность в правильности своего решения.
– Мы никогда не будем вместе, – одними губами произнесла Рита, ощущая подкатывающую к горлу рвоту. – Никогда.
Против сумасшествия способно выстоять только безумие. Что-то в глазах Риты напугало Тимура. Он потратил много энергии и едва оставался в сознании. Возможно, почувствовал окрепшую волю противника и вовремя уловил, что проигрывает. А может, просто устал. Замер, изумленно глядя на свою жертву, и поспешно покинул квартиру…
Рита отодвинула коробку конфет, потушила бра и нырнула под одеяло. Ночь на исходе, а она еще не ложилась. Завтра весь день будет носом клевать. Она свернулась калачиком, просунув уголок одеяла между коленок, и закрыла глаза. Спать. Довольно на сегодня воспоминаний.
Глава 15
– Андреич,
– Нет, Семен, я домой, – улыбнулся Кирилл. – Вы без меня справляйтесь.
– Мы-то справимся, – фыркнул Семен. – Тебя, балду, жалко. Много теряешь. От коллектива отбиваешься.
– Это разрывает мое сердце. Но я обязан пройти через это испытание. – Кирилл сжал кулак и потряс им, выражая крайнюю степень решимости. – Обязан! Ясно?
– Андреич в своем репертуаре, – Семен хохотнул. – Ну, бывай. Завтра увидимся.
– Счастливо. – Кирилл побросал в сумку грязную одежду, накинул куртку и направился к метро.
Месяц назад он устроился рабочим на стройку. Это вышло случайно. Проходил мимо строительной зоны, остановился покурить и разговорился с мужиками. Слово за слово, выяснилось, что рук не хватает, и если есть желание, то можно хоть сегодня переговорить с прорабом. Денег немного, зато платят исправно. Сложилось все само собой. Спустя два дня Кирилл уже вникал в нюансы своей незамысловатой должности, радуясь тому, что порезанные запястья зажили и отныне можно трудиться в полную силу.
Работа была тяжелая и сильно выматывала. Вечером Кирилл еле доползал до квартиры, в которую переехал из мотеля. Жилье было недорогое, но приличное. Имелось все необходимое для жизни – плита, холодильник, кровать… А более ни в чем Кирилл не нуждался. Большую часть суток проводил вне дома, приходя только ночевать.
С коллегами поладил – мужики были простые и словоохотливые, новичок с удовольствием слушал их байки, щедро сдобренные матерными словами, и чувствовал, как отпадают шелухой тревожные мысли…
Обычно после смены рабочие собирались в бытовке распить пару бутылочек крепкого за удачное завершение трудового дня. Кирилл от приглашений отказывался, и сварщик Семен, самый веселый и болтливый член коллектива, не уставал ерничать по этому поводу. Обычно Кирилл подыгрывал ему, вступая в нехитрую перепалку, но сегодня хотелось поскорее оказаться дома, вымыться, переодеться и где-нибудь вкусно поесть.
С тех пор как он принял решение жить настоящим и не пытаться разобраться в прошлом, минуло два месяца. И надо сказать, это были прекрасные два месяца. Не происходило ничего особенного, но каждый день был особенным по-своему. Кирилл радовался отсутствию необходимости выбора: он уже сделал его и ни разу о нем не пожалел. Он осознал нечто важное: чтобы наслаждаться жизнью, не стоит цепляться за прошлое. Не имеет значения, что ты делал минуту назад или вчера, в течение последних десяти месяцев или десяти лет… Действительно, важно лишь то, что ты делаешь прямо сейчас. Потому что «прямо сейчас» и есть настоящая жизнь.
Кирилл чувствовал себя свободным, и эта свобода была не абстрактной эмоцией, а чем-то предельно осознанным, почти осязаемым. Наверное, нечто подобное испытывает человек, вышедший из тюрьмы. Позади него – унылые стены, где он провел долгие-долгие годы, а впереди – целый мир, открытый и безграничный. Человек растерян и немного напуган, но счастлив, черт побери, бесконечно счастлив. Прежняя неизвестная жизнь казалась Кириллу странной циничной игрой, в которую он был вынужден играть, подчиняясь неведомым обстоятельствам. Теперь же он обрел независимость. Теперь он находился вне рамок. Вне правил. Вне игры.