Мир, где все наоборот
Шрифт:
Она подала бокал Кириллу и тут же осушила свой.
– А ты чего вернулся? Интуиция сработала?
– Перчатки забыл. – Кирилл кивнул на подоконник, где и правда валялись его кожаные перчатки.
– Класс. – Девушка налила себе еще немного вина и подняла бокал: – В таком случае за перчатки! Они меня здорово выручили! Большое им за это спасибо! – Она нервно рассмеялась, на мгновение представив, чем мог закончиться внезапный визит Тимура, не появись желанный защитник. Все-таки она давно подозревала, что Тимур из того разряда мужчин, которые смелы и воинственны исключительно с женщинами,
Глава 16
В половине восьмого вечера в изысканный, но не слишком разрекламированный бар в центре Москвы вошла худая эффектная брюнетка в черном приталенном пальто. Небрежно сбросила верхнюю одежду на гардеробную стойку и, проигнорировав приветствие метрдотеля, проследовала в зал. Зайдя внутрь, остановилась, огляделась по сторонам и, отыскав цель, двинулась к столику в дальнем углу. Отдыхавший за ним мужчина поднялся, галантно отодвинул свободный стул и помог женщине сесть.
– Привет, Елизавета. Рад тебя видеть. С наступающим женским днем!
– Умеешь ты, Ванюша, испортить настроение. Ты же знаешь, как я ненавижу все эти праздники! Лучше бы промолчал, – фыркнула Лиза.
– У тебя, как я вижу, настроение воинственное? – Джек передал ей меню.
– Да умоются кровью те, кто усомнится в моем миролюбии! – Она поправила упавшую на глаза челку и пристально посмотрела на приятеля. – У меня к тебе важный разговор.
– Даже так? – беззаботно отозвался Джекил. – Я полагал, мы встретились, чтобы просто по-дружески поболтать.
– Ничего ты не полагал, – отрезала Лиза. – Ты отлично знал, о чем пойдет речь.
Джек вздохнул. Разумеется, он знал. И был немало удивлен тому, что этот разговор не состоялся гораздо раньше. Честно сказать, Иван Кравцов до последнего надеялся, что странная влюбленность подруги испарится так же внезапно, как появилась. Однако время шло, а ситуация не менялась. Наоборот, с каждым днем страсть Елизаветы становилась все навязчивей и фундаментальней, так что игнорировать ее или отшучиваться уже не представлялось возможным. Нужно заметить, что насчет подруги Джек серьезно ошибся. Он был уверен в ее здравомыслии и считал, что, не встретив взаимности, она рано или поздно отступит. Гордыня – основополагающая черта ее личности – не позволила бы ей унизиться до беспомощных откровений перед человеком, который и без того все понимает. Понимает и остается равнодушным.
Да, Джек сильно переоценил разумность Елизаветы. Когда она позвонила и не терпящим возражений тоном потребовала встречи, он обреченно согласился. Нет ничего опаснее, чем отвергать влюбленную женщину. Тем более такую женщину. Но другого выхода Джек не видел. Он пришел в свой любимый бар за полчаса до условленного времени, заказал бренди и постарался прокрутить в голове предстоящий разговор. Заготовил несколько пронзительно искренних фраз, призванных сгладить горечь отказа. Впрочем, вряд ли Лиза купится на них.
– Сразу предупреждаю: оставь свои психологические уловки и не смей подслащать пилюлю. Иначе я за себя не ручаюсь, – пригрозила
– Намекаешь на свою садистскую натуру? – Джек махнул официанту, чтобы тот подошел и принял заказ.
Она улыбнулась нарочито ласково:
– Я не садистка. У меня сердце ребенка. Вон оно, в банке с формалином.
Джек принужденно рассмеялся. Хотелось поскорее покончить с неприятным выяснением отношений и отправиться домой, где он мог предаться размышлениям на куда более занимательную тему. Когда Глеб изящно испарился из кафе, обведя их вокруг пальца, Джек сильно расстроился. Несколько дней предпринимал попытки разыскать друга, но потом внезапно остановился, задав себе честный вопрос: а зачем? Зачем усложнять себе жизнь, изо всех сил стремясь вернуть в нее того, кто отчаянно рвется прочь? Очевидно, что Глеб принял решение и уже не вернется, не выйдет на связь. Он отверг шанс узнать прошлое, предпочтя сосредоточиться на настоящем. Иван Кравцов никогда не отказывал другу в уме. И сейчас мысленно аплодировал ему.
Безусловно, было жалко потерять опытный экземпляр, но Джек смирился с потерей. В конце концов, эксперимент можно повторить. С той лишь разницей, что на этот раз психотерапевт Кравцов сделает все один, не привлекая товарищей. Так понадежнее будет. На друзей сейчас не очень-то можно полагаться – одна утратила остатки самообладания, второй погряз в собственный проблемах, а третий попросту выбыл из игры.
Последние пару недель Джек занимался активным поиском кандидатуры на роль жертвы. Пока похвастаться было нечем, подходящих вариантов не попадалось. Небольшая заминка не огорчала его. Он умел ждать.
Сегодня перед сном Джек собирался пролистать медкарты нескольких пациентов, приходивших к нему на прием. Могло статься, что среди них обнаружится та самая кандидатура. Вот почему ему не терпелось поскорее добраться домой.
– Кто спал на моей кровати и смял ее?
Джек вздрогнул от неожиданности:
– А? Прости, пожалуйста, что ты сказала?
Лиза прищурилась:
– Ничего особенного. Где ты витаешь?
– Прости еще раз. – Джек поднял на нее внимательные глаза. – Я тебя слушаю, Елизавета.
Она достала из пачки тонкую сигарету, прикурила и глубоко затянулась, глядя на расписанную мрачными красками стену.
– Мерзость какая, – произнесла она, не отрываясь от фрески. Изображение вызывало у нее неоднозначные эмоции. От этих черных деревьев, змееподобной реки, одинокой, пугающей фигуры гребца в чудом не тонущей лодке веяло леденящим ужасом, грядущей катастрофой. При этом было трудно отвести от картины взгляд, она манила, затягивала в себя, как гигантская морская воронка затягивает беспомощный перед стихией корабль.
Лиза с усилием отвернулась, затушила сигарету в керамической пепельнице – такого же бордового оттенка, как тяжелые настенные бра. К дизайнерскому оформлению помещения мало кто смог бы придраться – стиль был выдержан безупречно. Разве что…
– Эта мерзость здесь явно лишняя, – повторила Лиза, снова посмотрев на фреску. – Она меня пугает до чертиков.
Джек пожал плечами:
– На мой вкус, очень оригинальная картина. Я бы прикупил себе домой нечто подобное. К сожалению, я так и не выяснил, кто автор.