Мир и нир
Шрифт:
– Из моей доли?
– Из глейской. Не дури. Да, ты прохлопал. Но не настолько, чтоб тебя прогибать. Мы – дома, серебро цело. С большего всё путём. Сейчас нас встретят.
Если я ожидал, что из замка выбежит Мюи, непростительно быстро семеня ногами для беременной, а Бобик радостно залает и запрыгает вокруг нас обоих, то ничего подобного. Стража открыла ворота, пустила нас внутрь. И народу не шибко много…
– Где брент Клай с его людьми? Неужто ещё не приехал?
– Приехал, господин глей. И наутро уехал, сказав: ноги моей здесь больше не будет,
Та-ак… Между членами моего семейства пробежала, кажется, чёрная кошка размером с пырха. И я даже догадываюсь, кто её вскормил и скомандовал ей «фас».
К спальне, месту самозаточения моей благоверной, хрымы потащили сундуки с серебром и золотом. Тянули с трудом, но самым сложным было войти в последнюю дверь, запертую на засов изнутри. Измочаленный походом, я менее всего был настроен на бой с супругой.
– Мюи! Открой, дорогая. Я измотан тяжкой дорогой, едва не погиб. Открой!
– Иди к своей Настье! – донеслось через минуту.
Ага… Спасибо, мама, просветила мою беременную жену. Более подходящего времени, конечно же, не нашла. И в присутствии её отца, чтоб два раза рот не открывать. Сразу всех отоварила.
– Мюи! Родная! Настя – жена твоего папы. Она мне нравилась и довольно сильно, но давно. Между нами ничего не было.
Лязгнул засов. Первая надежда на скорое прекращение глупых пререканий.
Моя рыжая распахнула дверь. Но стала в проёме, уткнув руки в бока и перегораживая вход. Соседство хрымов благоверную не смутило ни в малейшей степени. Пусть слышат.
– Ты утаил главное! Что был в неё без ума влюблён! Что она тебя отвергла! Так зачем привёл её сюда, стерев память? Чтоб она не могла вспомнить о твоей неудаче, и ты попробовал снова?
Дражайшая знала в общих чертах о случившемся. Но подробности, поданные определённым образом и соответствующе истолкованные, полностью исказили картину.
Я открыл было рот, чтоб ответить… И вдруг понял, что сию секунду это не главное. Мюи была в белой комнатной рубахе до пят. На уровне паха я увидел розовое пятно.
Развернул её спиной к себе и охнул. Худшее ожидание оправдалось. На попе пятно было ярче.
Кровотечение. Мюи теряет ребёнка. Нашего ребёнка!
– Биб! Зови Веруна сюда! Немедленно!!!
– Хозяин! Создатель не захочет встречаться за пределами рощи.
– Тогда я спалю все его рощи, пни выкорчую. Так и передай. Если у Мюи будет выкидыш из-за несвоевременной помощи, урою твоего божка нахрен.
Уважительному общению с высшими существами буду учиться как-нибудь в другой раз.
Глава 4
4
Через час мне стало стыдно.
Верун пришёл и помог. И было чувство, что не из-за угроз. Потом исчез, не спросив угощений, не выклянчив обещаний.
Мюи лежала на нашем трёхспальном алтаре Камасутры, переодетая в чистую рубаху, и сладко спала. Причмокнула, с кончика клыка упала прозрачная капелька.
Скажете,
Не время и не место для брезгливости.
Перед тем как уснуть, Мюи заверила, что больше не сердится и простила меня.
Простила?! То есть я ещё в чём-то назначен виновным! Хорошо хоть не потребовала просить прощения. Извините, не в том настроении.
Только сейчас почувствовал, насколько голоден. Это Бобику просто. Тот наверняка сунулся в кухню и пристально посмотрел на первого попавшегося хрыма выразительным взглядом: выбирай, собачка отведает свиную ляжку или твою?
Спустился в зал. Родители по-прежнему сидели за столом. За пустым.
Я кликнул лакея, распорядился насчёт ужина. С ниром. Побольше нира, лучшего. Тройной перегонки, настоянного на дубовой щепе. Сейчас напьюсь в дым, не железный всё же. После таких передряг нервы ни к чёрту.
Только когда начал уписывать тушёные овощи с рубленой крольчатиной – готовилась к торжественному семейному обеду, но что уж сейчас её беречь, – мама решилась нарушить молчание.
– Ты ничего нам не хочешь сказать?
– Нет. Ты уже достаточно наговорила. За меня, за себя, за всех.
– Я сказала правду!
Первая сотка нира дала тепло внутри, но никак не сказалась на настроении. Только после второй сжатая внутри пружина начала тихонько отпускать. Медленно. Так и литра не хватит.
– Сын! Ответь матери, - поддакнул ей папа.
– Настаиваешь? Отвечаю. После её «правдивых» откровений у Мюи был стресс, открылось кровотечение. Она теряла ребёнка. Вашего внука, между прочим. Спасибо, мама. Ты это хотел услышать, отец?
Я налил третью. Им не предложил.
Мама должна была смутиться, признать неправоту, поинтересоваться самочувствием Мюи? Так мог подумать тот, кто плохо её знает. Или не знает совсем. Когда в её голове что-то клинит, эта умная и интеллигентная женщина ведёт себя как упёртая тупица.
В данном случае – снова попыталась сделать меня виноватым.
– Почему меня и доктора Хауса не позвал на помощь?
– Потому что позвал Веруна, он спас мне жену и ребёнка. С тебя довольно и того, что натворила накануне. Хватит!
– Что значит – хватит? – вопросил отец.
– То и значит. За здоровье моего сына! – я опрокинул чарку. – Это – Средневековье. Мир суровый и опасный. О том, что здесь надо вести себя осмотрительно, я повторял миллион раз. Мама, похоже, умудрилась продемонстрировать ручного верью моему тестю, разоткровенничалась, что мой Биб стёр Насте память, так?