Мир «Искателя», 1998 № 03
Шрифт:
Утром, когда князь объявил своим людям, что они пойдут вверх по Рыбне, к Иктылю, подошел Сюзь.
— Беспокоюсь я: уже неделю, не меньше, как должны были появицця торговые корабли церез волок, да все нету их. Узнай, витязь, цто могло их задержать? Я тебе в проводники Кырныша даю — он и охотник, и сказания знает. Сам с тобою давеце просился.
— Ладно, разузнаю, — отвечал князь. — А за Кырныша спасибо, приглянулся он мне.
Затем на ладью пришла Нюбюи, с узлом на палке.
— Прошу тебя, Бор, возьми меня с собой! Сирота я, оттого и пошла с рыбаками как стряпуха.
— Хорошо, я должен только спросить свою дружину, — поспешно отворачиваясь, чтобы не утонуть в этих глазах-озерах, отвечал конунг. — Эй, други, послушайте! — обратился он к своим гребцам. — Возьмем ли мы на корабль ради стряпни девушку Нюбюи, спасенную нами и не имеющую родных?
— Если угодна она твоему сердцу, озерный конунг Бор, то мы согласны на это, хотя тяжело, может быть, будет сберечь ее во время схватки с врагом.
— Я сама стану рядом с вами и буду помогать! — отвечала отважная девушка.
— Хорошо, так тому и быть! — решил князь.
Оттолкнувшись от берега, корабль двинулся вверх по течению.
Река Рыбна оправдывала название. Язь, сиг и даже форель серебристыми молниями мелькали в ее прозрачной воде, и ловить их было не очень трудно. Недаром беличьегородцы славились как прирожденные рыбаки, хотя городок вырос вокруг мехового торжища. Чем дальше они двигались, тем больше берез стояло по берегам, оттесняя хвойные деревья, и чаще встречались выступающие на склонах каменные глыбы и скалы. Так прошел весь день.
Однако наутро обмелевшая река закончилась гораздо раньше, чем ожидалось. За излучиной, где Рыбну напаивали сильные родники, по дну каменистого русла струился пересыхающий ручей.
— В былые-то годы, по верховьям до самого волока можно было взойти, а нынче — гляди-ка! — воскликнул Кырныш, почесывая затылок.
— Стало быть, нам к волоку пешком идти, — сказал Бор, вылезая из ладьи. — Пятеро со мной, остальные здесь, ждите у корабля. Далеко до волока, Кырныш?
— Отсюда — верст десять, наверное, будет.
Само название Иктыль значило «Древний речной волок». Долго они шли по подсохшему руслу вдоль ручья, до того места, где начинался проложенный еще в древние времена желоб, пересекавший невысокий водораздел.
Бор обратил внимание, что скалы и камни, окружающие волок, в некоторых местах точно оплавлены молнией, некогда ударявшей в них. Не одна гроза должна была свирепо бушевать над этим местом в ту пору, чтобы оставить столько отметин небесного огня…
— Мне кажется, именно здесь происходила та колдовская битва, о которой упоминает легенда… — сказал он Кырнышу. — Но хорошо бы найти место заставы волхва Дану, и тогда, быть может, отыщутся следы посоха Юмбела…
Между глыб, образовывавших нечто вроде котловинки, стояла покосившаяся изба с пристроенной конюшней. Однако людей поблизости видно не было.
— Где же волоковщики? — удивлялся
Войдя внутрь, они увидели сивого деда, сидевшего на лавке.
— Здрав будь, хозяин! — поклонился озерный конунг. — Где же все люди, скажи? Кто на волоке остался?
— Волоковщики? — переспросил дед. — Да они летось ушли, как работы не стало — а вертаться обещали, как санный путь наладится. Год нынче видишь какой сухой! А вы присаживайтесь, люди добрые — гостями будете.
Бор оглядывался в опустелой избе, и случайно на глаза ему попалась почерневшая древняя чаша, напоминавшая употребляемые для жертвенных возлияний. Механически он взял ее с полки, подивившись каменной тяжести вековечного дерева. И в луче света увидел на ее боку полустершуюся надпись, вырезанную рунами
— «ДАНУ». Это было имя древнего волхва!
— Скажи, отец, откуда эта чаша здесь?! — взволнованно спросил конунг старика.
— Дак в русле волока нашли, в ручье, — спокойно отвечал тот. — Тута ведь в давние времена застава была волховская, прямо на энтом месте и стояла, дед мне говаривал. Вот оттеда и досталась.
— А не слыхал ли ты о судьбе хозяина ее, имя которого вырезано на чаше — волхва Дану?
— Как не слыхать, слыхивал от деда моего! Тут великая битва произошла, тучи грозовые сгустились и молнии засверкали. А как тучи развеялись, открылось, что сгиб волхв Дану. И взяли его верные его, увезли на озеро Суурярв и там похоронили…
— А про посох его волшебный не рассказывал твой дед?
— Был у волхва посох великой силы, и чтобы никто из врагов не захватил его, положили тот посох в могилу к волхву…
— Спасибо, дед! — сказал Бор. Подумал: «Была ниточка — что волхв и его посох здесь похоронены — и нет ее. Где искать могилу на огромном озере? Правда, есть еще могила Даларна на поле битвы с этелькузцами… Может быть, там повезет, и один талисман поможет отыскать другие?»
— Мы будем искать корону Даларна! — повернулся он к Кырнышу. — А отыщем корону — и следы остальных талисманов, может, найдутся. Далеко ли поле роковое, курганное?
— От места, где мы ладью оставили, — день пути на восход.
— Ну, так идем! Прощай, хозяин! — И вместе со своими людьми, покинув жилище волоковщиков, конунг быстро двинулся в обратный путь…
На следующее утро, затемно, оставив на судне полдюжины дружинников, князь двинулся с отрядом лесной тропой на восток. Когда день перевалил на вторую половину и солнце клонилось на закат, с последнего холма открылось обширное поле. То там, то здесь возвышались на нем, точно огромные кротовины, высокие и низкие курганы.
— Вот оно, поле роковой битвы! — указал Кырныш, обводя рукою это пространство, казавшееся неохватным. — До сих пор неохотно селятся люди на кровавом поле, боясь призраков погибших сотни лет назад…