Мир «Искателя», 2004 № 04
Шрифт:
Теперь ему надлежало свои обещания выполнять. И как можно оперативнее, если он не хочет лишиться прежнего влияния на Серафиму.
Точно так же, как и в тот день, когда услышал от Серафимы ее откровенные признания и почти нелепые в своей решительности требования. И неожиданно для себя почти в охотку решился их выполнять. Не для нее решился, тогда он не ответил ей согласием, он даже в машине так же спорил, убеждал, убедительно возражал, составляя выразительные по силе монологи и уже не замечая того факта, что его единственная слушательница осталась далеко позади, и разговаривает, убеждает и возражает он лишь самому себе.
Прошло всего несколько минут с того момента, как Павел покинул в спешке дом. Он даже не пытался скрывать от Симы своего торопливого бегства. Он уже подруливал к зданию, где находилась его квартира, и паркуясь, неожиданно почувствовал себя куда спокойнее и увереннее, чем во время разговора, когда выслушивал страстные признания, резкие фразы и откровенные пошлости. Теперь он, безо всяких околичностей и тонких намеков, был согласен с ее предложением, убедив себя окончательно и бесповоротно. С предложением, которое еще пять минут назад считал бредом чистой воды, бессмысленной прихотью женщины, не имевшей для этой прихоти ни малейшей нужды. А еще чуть раньше, предлогом для его посещения этих роскошных апартаментов, для того мига, к которому подсознательно готовился, едва услышав ее приглашение.
Поначалу он даже испугался своей определенности, нет, не испугался, не то слово, поразился, так будет точнее. Он никак не думал, что столь быстро и столь безоговорочно согласится с ее доводами.
Вечером того же дня он сам позвонил Симе и сказал, что займется лично. Пускай она действует так — ни больше и ни меньше, — как он скажет. И как-то очень уж малодушно и неубедительно сослался непонятно для чего на все их предыдущие соглашения.
Серафима не возражала. И этим связала его по рукам и ногам…
Курить расхотелось. Павел задвинул ящик стола столь же резко, как и выдвинул его. Пистолет-зажигалка глухо бухнулся о борт ящика. Снова напомнил о себе.
И о необходимости срочно связаться с тем человеком, который позавчера в приватной беседе пообещал ему все, что Павел хотел от него услышать.
Павел снял трубку телефона, набрал номер и, едва заслышав голос на том конце провода, произнес, торопливо проглатывая окончания слов:
— Он выехал десять минут назад. Видимо, шеф его уже ждет. Не торопитесь, дайте им договориться обо всем. Скорее всего, они останутся наедине. Тогда уже и стоит их беспокоить.
— Хорошо, мы выедем через четверть часа — по радио передали, на дорогах пробки. А вы как, патрон?
Обращение с того конца провода, несколько грубоватое и слишком уж точно соответствующее ситуации и тем людям, с которыми Павел говорил, несколько покоробило. Он облизнул враз пересохшие губы и ответил только:
— Я буду ждать от вас всех промежуточных результатов. И не спешите только, дайте лишним людям убраться восвояси.
— Договорились. Звонить вам сюда или на мобильный?
Мгновение он размышлял. Вспомнил ни с того ни с сего о Серафиме.
— Да, на мобильный.
И повесил трубку.
«Вольво» остановился на узкой улочке впритирку с «БМВ» третьей модели, за рулем которой недвижно сидел шофер, погруженный в чтение потрепанной книжки в мягкой обложке. Мотор заглох, и в это первое мгновение тишины сидящие в салоне услышали восторженный крик петуха. Точно приветствие.
Вероника выскочила первой, тут же остановилась,
— Грязища непролазная. А обещали, что в этом году точно заасфальтируют. Или тут асфальт уже есть. Не поймешь.
Вероника подошла к въездным воротам, пред которыми остановилась их машина. Судя по всему, ими давно не пользовались: цепь, перекинутая через створки и запертая на висячий замок, уже изрядно заржавела. По ту сторону ворот, сквозь частые прутья, виднелась сама усадьба и заснеженная гравийная дорожка, на которой отпечатались следы прибывшего хозяина, который, привыкнув к отсутствию нормального въезда на территорию, просто прошел привычным путем от слегка покосившейся калитки во въездных воротах, к крыльцу дома.
На противоположной стороне переулочка, немного поодаль и как раз со стороны Вероники, стояла еще одна машина, новенький «Сааб», не успевший даже запачкаться на поселковой дороге. Алексей предположил, что «Сааб» привез или охрану или кого-то из поверенных в делах, не вместившегося в «БМВ».
Алексей усмехнулся этой мысли и дернул дверцу калитки. Та жалобно заскрипела. Он так и вошел первым, за ним следом поспешала Вероника, тщательно выбирая места для своих модельных сапожек. Иван замыкал шествие. Пройдя на территорию усадьбы, он аккуратно притворил за собой калитку.
— А, по-моему, симпатичное местечко. Тихое и спокойное, в самый раз, — сказав это, Вероника нарочито театральным жестом вынула сигарету и закурила; шедший за ней Мельников, приостановился и закашлялся: сигаретный дым попал ему в горло. Иван обогнал их обоих и тронул шефа за плечо.
— Полагаю, мне лучше остаться здесь.
— Зачем?
— Ну, — он смутился на мгновение, — присмотреться, выяснить, что да как. В смысле участка, конечно.
— А, да, конечно, — Алексей кивнул.
В сущности, Иван был прав, надобности в нем в данный момент не было, в усадьбе собирались люди, давно и хорошо друг друга знающие. Сейчас они и собрались вместе только для того, чтобы документально подтвердить уже достигнутые ранее соглашения. Ну и, конечно, распить традиционную бутылочку по поводу проведенной сделки.
Алексей, по тем или иным причинам, имел дела с хозяином усадьбы уже почти три года, из которых два последних прошли под знаком плодотворных совместных усилий. Тем более что хозяина усадьбы связывало с Алексеем нечто большее, чем просто знакомство по работе и совместные проекты. Он был вхож в тот немногочисленный круг людей, что составлял основу связей родителей Серафимы. Алексей и вышел на владельца усадьбы благодаря этой причине. И по ней же приехал в Икшу сегодня.
Интересно, об Иване вспомнил не он, а Вероника. Алексей мог с уверенностью предположить, что владелец усадьбы о своей безопасности не забыл, он не забывает об этом ни на минуту, тому есть резоны. На него уже дважды, как Алексею было известно, совершались покушения, оба раза его спасало либо везение, либо опыт охраняющих его людей. Конечно, если рассуждать философски, то никакая охрана, никакие меры безопасности не спасут от страстного желания покончить с кем-либо, даже запрись он на сотню запоров; ведь проблема эта зависит более от финансовых возможностей того, кто пожелает довести конфликтные взаимоотношения до финальной точки. Щит всегда был и будет слабее меча. Если только этот факт может кого-то утешить и настроить на умиротворенный лад.