Мир испытывает героя
Шрифт:
Эдик посмотрел вперёд, и на сей раз понял, что руки у него человеческие, не демонические. И цвет приятный, бледный. Он улыбался. Услышав плеск моря, он бросился вперёд. Светящаяся трава шуршала под босыми ногами, цветы источающие слабое сияние колыхались на длинных стебельках. Из-за темноты, он плохо видел, что впереди.
Только сейчас Эдик понял, что стоит ночь. Над ним звёздное небо, где полным полно неизвестных звёзд. А перед ним огромное море. Но вокруг почему-то не темно. Хотя в море есть тьма над горизонтом. Там небо с яркими звёздами сливается с чёрной водой. Но на земле нет темноты. Там приятный рассеянный свет. Исходящий от травы и листьев.
Герой Юхо выбежал на берег, и босые ноги обдал тёплый прибой. Морская вода ласкала его, и Эдику показалось, что он во сне. Рядом пробежали крабы. Вода опять налетела на ноги, обдавая их приятным теплом. По песчаному берегу шла чайка, она была совсем обычный чайкой за исключением того, что от неё шёл слабый свет. Выпучив глаза, Эдик смотрел на неё, пока она не улетела. Дальше он бросился назад.
Поднявшись на холм, он увидел свою бабушку. Она была уже не так стара и ходила без палки, облачённая в белый хитон.
– Эдик! Сашечка!
– закричала она, бросив корзину с фруктами.
– Ты проснулся!
Бабушка чуть было не задушила его в своих объятиях.
– Да, это я...
– как-то тоскливо проговорил он.
– Что же случилось, почему так рано?
– Убили меня...
– Проклятые ублюдки!
– закричала она, сжимая кулак.
– Не надо об этом, лучше скажи как ты?
– Да, хорошо всё есть, - бросила она.
Фраза «всё есть» покоробило слух Эдика. Он не понял, что в ней так его возмутило, но ему казалось, что в ней скрыто что-то злое. Но долго он не смог рассуждать на эту тему, бабушка повела его за собой.
В маленьком доме она рассказала Эдику о том, как живётся в мире мёртвых. Оказалось, что несколько дней назад в доме появилась ещё одна комната, а затем с неба рядом упал он. Узнав об этом, герой Юхо совсем не удивился. Он уже устал удивляться чудесам этого мира. Бабушка залила ему уши бесконечными рассказами, о том, как жила здесь все эти годы без него. Эдик слушал, пытаясь найти важную информацию.
Так и прошёл весь день.
Уже вечером, по ощущениям Эдика, он гулял у моря и думал. И опять спутником его одиночества были лишь мысли.
«Если здесь есть деревня, то есть и города. Значит можно что-то сделать. Я должен для начала исследовать этот мир. Похоже, бабушке достаточно бесплатной колбасы в деревне и фруктов, чтобы у неё всё было. Вот он рай - есть бесплатная колбаса и всё хорошо. Я сделан из иного теста. Меня колбасой не проведёшь! Единственные, кто меня напрягают, это хранители смерти. Ничего не помню о них по игре. Бабушка видела его всего один раз. И ничего не может сказать о них. Но думаю, что ключ к возвращению наверх нужно искать у них. Или нужно надеяться, что меня вызовет вверх колдун, подчинив мою волю. Но я не хочу быть чьей-то игрушкой».
Потом он попробовал сдвинуть камень, но геройская сила не проявилась. Так же не было и магии. Это огорчило Эдика. Он упал на песок и закрыл лицо руками. Ещё одно разочарование. А он так привык к своим силам, когда человеческие силы исчерпывались сила героя приходила к нему. Она зарождалась в его мышцах, заставляя разрушаться грубую материю. Она казалось ему неотъемлемой частью его тела. Теперь её не было.
И это было ужасно!
У Эдика полились слёзы из глаз.
На душе было такое чувство будто его лишили его части. Сделали бесполезными калекой. Ведь он понимал, что без силы героя он никто. Он и с этой силой мог сделать не особенно многое, а без неё он вообще ничто. Он хуже бомжа валяющегося на ступенях.
Ощущение ничтожности наполнило всё его естество. В это же мгновение он ощутил себя ужасно беззащитным, слабым, ничтожным. Как будто с него сняли броню, в которой он привык ходить много лет. Его раздели. Сделали слабым.
Он сжал кулаками песок и взревел.
– Я ничтожество!
– сжал он зубы.
– Почему?
В этом кличе было его обращение к миру. Почему с ним поступили так несправедливо. Ему было плевать на то, что его убили, но сила - это святое. Это то, что заставляет этот мир хоть как-то с ним считаться. Без неё он будет обычным смертным, последним из последних. Всю жизнь он будет нищенствовать и тяжело трудиться. Вот что его ждёт в мире без силы героя.
В мире...
В каком мире?
Тут то ему пришло осознание. Он то не в мире. Он в мире мёртвых. А по рассказам бабушки здесь вряд ли ему когда либо понадобятся его сила и магия. Это его утешило, и он успокоился.
Просидев около часа на песке он встал. Море уже смыло его одинокие следы. И теперь прибой наносил новый песок, вымывая причудливые ракушки.
«Похоже, правила опять усложнились!
– подумал Эдик.
– Нет силы героя, нет магии. Надо попытаться сделать хоть что-то умом. Надеюсь, что я умный».
Он побрел дальше. А в небе над ним сорвалась звезда и полетела вниз. Он уже знал, что если такое происходит, то это значит, что в мире наверху кто-то умер и сейчас его душа летит в мир мёртвых. Так же он знал, что у эльфов, гномов, орков и демонов индивидуальные миры мёртвых. В этом мире он не встретиться с представителями другой расы. У каждой их них свой мир.
– Я побежу!
– крикнул он небесам.
– Я добьюсь всего! Я смогу стать героем!
«А этот мир многоплановый!» - подумал Эдик, возвращаясь домой.
Он чувствовал себя хорошо, не смотря на усталость, и теперь у него появилась цель, а значит стало проще двигаться вперёд.
Громкие вопли огласили квартал особняков солнечным утром. Ульрика бежала по тёмному коридору особняка. К счастью, она уже была облачена в доспехи. Вылетев на передний двор с клинком наголо, она замерла. Рядом с ней стояла остолбеневшая кухарка, смотревшая на передний двор.
Ульрика замерла от ужаса.
Там порезанные на части валялись вервольфы. Их шерстяные куски заливали кровью белоснежный, только что выпавший, снег, и эти ужасные пятна плоти и крови закрывали весь двор. Чтобы узнать сколько их было, женщина стала считать волчьи головы и насчитала не меньше десятка, пока не остановила взор на девушке в белом плаще. Она сидела на каменном вазоне, который им продал гном после ремонта в мае. Незнакомка была укутана в белоснежный плащ, и с её тонкого клинка капала алая кровь. Увидел Ульрику, она поднялась.