Мир испытывает героя
Шрифт:
Яйцо выросло и треснуло, и, разрывая ледяную скорлупу, на свет вылез трёхметровый ледяной демон. Латник уже поднимался, а колдун по-прежнему лежал в отключке.
Всю эту картину Эдик видел в свете двух валяющихся на земле фонарей с синей субстанцией вместо огня, и горящего зомби, верхняя часть которого с кувалдой ползла к нему.
Эдик не успел испугаться - всё что он сделал сжал посильней меч. Ледяной демон, расправив пальцы с длиннющими когтями, пошёл на него. В этот момент от угла дома отделилась тень, и Эдик узнал в ней свой старый манекен, который пять лет назад он соорудил для тренировок. Глиняный манекен обрёл гибкость и шёл к белобрысому магу на полном ходу. Эдик хотел спрятаться за деревом, от ледяного демона, но в этот момент из-за дома в него влетело что-то белое, и демон начал давать трещины. Маг повергнулся к темноте, и туда полетели ледяные птицы. На Эдика де Тюка теперь уже полетел латник, целясь тонким клинком в прорезь забрала.
Доспехи не давали Эдику возможность двигаться так, как он хотел. Поэтому, он не мог даже рассчитывать на рукопашный бой. Зато, раскрыв левую ладонь, он выстелили в летящего на него противника струёй огня. Латник изменили позицию и теперь защищался магическим щитом, который возник из центра левого наруча. Сплюснутая полусфера полностью защищала его от потока пламени.
В этот момент белобрысый маг бросил ещё два яйца, начавших стремительно расти. К несчастью, Эдик боялся прекратить заклинание «Огнемёт», по тому, что иначе его враг опять перейдёт к наступлению. Да и не смотря на «Огнемёт» литник в эльфийских доспехах продолжал к нему приближаться.
Эдик отступал. Шаг за шагом. Послышался хруст - из яиц вылупились демоны. Ледяная скорлупа распалась. Но на сей раз демоны оказались тощие и крылатые.
– Отступаем!
– скомандовал белобрысый тип и побежал к демону. Латник пошёл к другому, прикрываясь магическим щитом. Вспыхнул свет заклинания, и белая полоса прошла от дома к забору, вырастая вверх сосульками. Маг поднял ледяную стену.
Демон схватил его под мышки и, расправив тонкие крылья, полетел в темноту. Сверху белобрысый выстрелил по Эдику ледяным болтом, и тому пришлось быстро изменить «Огнемёт» на огненный щит, это дало возможность латнику отбежать к своему демону, и через секунду он уже воспарил в небо.
Эдик замер и смотрел на них. Он хотел послать вслед огненный стрелы, но сомневался, что попадёт по врагам.
Ледяная стена обрушилась, и за ней показался архимаг.
– Хороший выдался бой.
В этот момент из-за тёмного дома выбежала Ульрика с клинком наголо.
– Это всё?
– решил спросить у старика Эдик.
– Нет!
– архимаг расправил ладонь и направил её на ползущую к Эдику половину зомби. Из неё полетели белые искры, и зомби замер.
– Теперь всё!
– Быстро мы их!
– Хороший план!
– кивнул старик.
– Я знал, что ты не подведёшь.
– Да?
– посмотрел на него Эдик.
Перед тем, как спрыгнуть вниз, он понял, что пока колдуны будут идти к лестнице внутри дома, а это не менее двадцати пяти метров по длинному коридору, у него будет шанс спалить их всех сразу.
– Ты убил одним заклинанием пятнадцать колдунов.
– Да?
– говорил Эдик, еле стоя на ногах от неожиданно навалившейся усталости. Вместе с напряжением боя исчезла и сила. Она как вода во время отлива, ушла оставив дно незащищённым от жестоких солнечных лучей.
– Главари шли вначале, и когда пламя полетело по коридору, они отгородились ледяной стеной. Все кто были до неё - сгорели заживо, - бодро сообщил архимаг.
– Когда я вышел из туалета и выглянул в коридор, то увидел ледяную стену и начал атаковать их магией. Так они оказались зажаты. Два колдуна остались бороться со мной, не считая волков, которые мгновенно умерли, а трио отправилось наружу через парадный вход. Когда я уничтожил двоих, то вышел через заднюю дверь и пошёл сюда.
– Я так и думал, - кивнул Эдик.
– Пойду-ка поем.
– Я тоже, - кивнул архимаг.
– Хотя надо потушить пожар.
– Да, поспешите, чтобы дом не сгорел, - проговорил Эдик.
Он вошёл в особняк и прошёл по обгоревшему коридору. Когда колдуны шли обратно к дверям, то они потушили пламя. И теперь об ужасном огне напоминали лишь чернота коридора и ужасный запах.
– Кажется у нас тут один живой, - заметила Ульрика, пиная сапогом колдуна в чёрном.
– Погрузи его в сон, - бросил архимаг.
– Хорошо!
– воительница врезала валявшемуся колдуну латной перчаткой по голове.
Через десять минут улицу огласил топот двух сотен сапог, и прибежали солдаты Тиммелина. Эдик в этот момент ужинал и, встретившись с ними, приказал отправить гонца к ярлу и в тюрьму, чтобы забрали пленника.
Ульрика пошла за Тиммелином, и скоро он, выбежав из дома, начал отдавать приказы. Особняк оцепили, пленника увели, а Эдик де Тюк пошёл в свою комнату и лёг спать.
Эдик открыл глаза. Свет пробивался сквозь щели в тяжёлых шторах. Эго узкие потоки освещали большую комнату. Из темноты показалась старинная мебель. Особенно ярко вырисовывался камин у стены.
Эдик повернул голову, посмотрев на открытый шкаф, где сидел в засаде Тиммелин, встал и задумался. Он подошёл к плотным шторам, и они с визгом разъехались в стороны, впуская в комнату дневной свет. Эдик выглянул в окно. Из него открывался прекрасный вид на Юхо. Хмурое небо покрывали серые тучи, и должен был скоро начаться дождь. Город понравился Эдику. Он казался живым и красивым. А ведь когда он попал в этот мир, то тоже смотрел в это окно, пока брат не выселил его из этого особняка и жизни героя Юхо. И потом, когда он вернулся, как брат Эдика, он тоже смотрел в него же, но ничего не замечал. Он тоже видел город, но не осознавал его. Для него это была просто картинка. Эдик мог бы увидеть в окне что угодно, но это не было продолжением его жизни. Между ним и тем, что находилось снаружи его дома, стояла огромная стена. Тогда он не видел ни города, ни людей, ничего. Он видел лишь себя.
Всё в этом мире, особенно в первые дни его попадания сюда, казалось лишь украшением его истории. Он видел себя главным действующим лицом. Он смотрел на себя. Его проблемы настолько поглощали всё его внимание, что он просто не осознавал происходящего.
Сейчас же всё казалось ему по-другому. Город почему-то показался ему живым, небо - тоже. Неожиданно он осознал, что вчера он победил. Сколько лет он бежал от всего, прятался в норах от общества, от мира, от его загребущих лап. Но теперь это больше не нужно делать. Он смог устоять. Пускай не один. Но смог!