Мир-Кольцо. Строители Мира-Кольца (сборник)
Шрифт:
Тила открыла дверь каюты и сразу поспешно ее закрыла, вышла уже в очках и подсела за стол к Луису.
Теневой квадрат производил впечатление чудовищной, невообразимой пустоты – словно кто-то вел по доске мокрой тряпкой, стирая с нее меловые отметины звезд.
Разговаривать было невозможно из-за воя воздушной установки. Как она могла сбрасывать излишки тепла, если снаружи пылает жаркое, словно плавильная печь, солнце? Луис решил, что идет накопление тепла. Где-то внутри установки некая точка с каждой секундой раскалялась все горячее, словно звезда.
Еще один повод для беспокойства.
Черный прямоугольник продолжал набухать. Из-за его размера казалось, что он приближается слишком медленно. Ширина теневого квадрата составляла почти столько же, сколько и диаметр солнца, – около миллиона миль; а в длину он был еще больше, два с половиной миллиона миль. Внезапно его край заслонил солнце – и наступила темнота.
Теневой квадрат закрывал собой половину вселенной. Черный на черном фоне, он простирался в бесконечность, внушая непреодолимый ужас.
Позади кают корабль раскалился добела – воздушная установка сбрасывала лишнее тепло, пока была такая возможность. Пожав плечами, Луис вновь повернулся к теневому квадрату.
Вой воздушной установки оборвался, оставив после себя звон в ушах.
– Ну и… – неуверенно сказала Тила.
Из рубки управления вышел Говорящий:
– Жаль, что экран телескопа больше ни к чему не подключен. С его помощью мы могли бы получить ответ на множество вопросов.
– Например? – громко спросил Луис.
– Почему теневые квадраты движутся со скоростью выше орбитальной? Действительно ли это генераторы энергии для строителей кольца? Что удерживает их лицевой стороной к солнцу? Будь у нас работающий телескоп, можно было бы узнать ответ на все вопросы, которые задавал пожиратель листьев.
– Мы что, врежемся в солнце?
– Нет, конечно, Луис. Я же тебе говорил. Мы пробудем позади теневого квадрата около получаса, а потом, час спустя, пройдем между следующим теневым квадратом и солнцем. Если в кабине станет слишком горячо, всегда можно активировать стазисное поле.
Вновь наступила звенящая тишина. Теневой квадрат выглядел лишенным каких-либо черт бескрайним черным полем, из которого человеческий взгляд не мог извлечь никаких данных.
Наконец снова появилось солнце, и кабину опять заполнил вой воздушной установки.
Луис всмотрелся в небо впереди. Он обнаружил очередной теневой квадрат и наблюдал за его приближением, когда вновь ударила молния.
Эта внезапная вспышка действительно выглядела как молния. На мгновение все вокруг залило ослепительно-белым, с фиолетовым отливом светом. Корабль накренился…
Разрыв реальности.
«Лжец» покачнулся, и свет исчез. Луис потер пальцами под очками невидящие глаза.
– Что это было? – воскликнула Тила.
Зрение Луиса постепенно прояснилось, и он распознал, что Несс в изумлении высунул одну голову, Говорящий копается в шкафчике, а Тила таращится на него самого. Нет, не на него, а куда-то за его спиной. Он обернулся.
Черный диск солнца, окруженный нимбом бело-желтого пламени, существенно уменьшился за то мгновение, что они провели в стазисе. Скорее всего, мгновение длилось несколько часов. Вой воздушной установки утих, сменившись раздражающим писком.
И еще – снаружи кое-что пылало: тонкая черная нить, очерченная фиолетово-белым сиянием. Один ее конец сливался с черным пятном, закрывавшим солнце. Другой исчезал вдали перед носом «Лжеца».
Нить извивалась, словно раненый червяк.
– Мы во что-то врезались, – спокойно констатировал Несс, как будто не отсутствовал все это время. – Говорящий, придется тебе выйти и посмотреть, что случилось. Но, пожалуйста, надень скафандр.
– Мы в состоянии войны, – ответил кзин. – Здесь командую я.
– Отлично. И что ты намерен делать?
Кзину хватило ума промолчать. Он уже почти закончил облачаться во множество баллонов и тяжелый ранец, служивших ему в качестве скафандра. Судя по всему, решил взглянуть на ситуацию снаружи.
Говорящий выкатился из корабля на скутере – гантелеобразном устройстве с инерционным двигателем и креслом посередине.
Остальные наблюдали, как он маневрирует вдоль извивающейся черной нити, которая успела основательно остыть: свет окутывавшей ее яркой бахромы сменился с бело-фиолетового на белый, а затем бело-оранжевый. Темный силуэт Говорящего покинул скутер и переместился к раскаленной проволоке.
Они вслушивались в его дыхание по внутренней связи скафандра. Раздался удивленный рык, но не прозвучало ни слова. За те полчаса, что кзин пробыл в космосе, раскаленная нить потемнела почти до полной невидимости.
Наконец он вернулся на «Лжеца», и, как только вошел, все оказали ему почтительное внимание.
– Она невероятно тонкая, – сказал кзин. – Как вы, наверное, уже заметили, у меня тут половинка зажима…
Говорящий протянул им изуродованный инструмент. На поверхности зажима был чистый ровный срез, отполированный до зеркального блеска.
– Когда я оказался достаточно близко от нити, чтобы понять, насколько она тонка, я ударил по ней зажимом, и нить прорезала сталь. Я не ощутил ни малейшего сопротивления.
– Такое может и меч-переменец, – заметил Луис.
– Но его клинок – это металлическая проволока, заключенная в стазисное поле Поработителей. Она не гнется. А эта… нить, как ты сам видел, постоянно движется.
– Значит, это нечто новое. Новехонькое…
Это нечто рубило, как меч-переменец. Легкое, тонкое, прочное, недоступное человеческому пониманию. Нечто, способное оставаться твердым в условиях, когда любая естественная субстанция превратилась бы в плазму.