Мир, который мы разрушим. Книга 1. Осколки нации
Шрифт:
–Машка, ты чего? Забыла кто здесь хозяин?
– Ты мне не хозяин!
– Ах так, да? Ты учти, это я тебя сюда на тёпленькое место пристроил. Захочу и дурь тебе урежу, я всё знаю про тебя и дружка твоего. Так что будь хорошей девочкой и, возможно, ты здесь задержишься.
– Нет.
– Что значит – нет?! – Вконец теряя терпение, проорал человек.
– Я не буду твоей! Это твои друзья избили до полусмерти моего отца. И только лишь потому я пошла у тебя на поводу. Но я никогда не буду твоей!
– Что за хрень ты несёшь? Опять упоролась?! – Прокричал человек и сильно ударил её.
Маша упала, а её мучитель навалился сверху со словами:
– Я научу меня уважать, стерва! Ты будешь моей, хочешь ты того или нет. И никто тебе не поможет, я обо всём договорился. Мой брат все решит.
Сначала девушка упиралась, даже пару раз укусила своего насильника, но что она могла сделать против сильного мужчины… Когда силы, казалось бы, оставили её, помощь пришла оттуда, откуда её никто не ожидал.
Сильным рывком Давид откинул насильника прочь от девушки, но тот оказался не робкого десятка. Открыв рот для крика, и шаря рукой по ляжке в поисках кобуры с пистолетом, он сделал движение отползти подальше от своего врага, но герой в один прыжок оказался сверху и, придавив руку с пистолетом своим коленом, второй ругой вцепился мёртвой хваткой противнику в горло.
Дружинник принялся, жутко хрипя, дёргаться и бить ногами, словно в припадке эпилепсии, пытаясь свободной рукой оторвать захват от своей шеи, а после принялся лихорадочно бить в ухо Давиду. От ярости перед глазами героя все покрылось багровым цветом. На миг ему показалось, что его руки удлинились и принялись покрываться шерстью. Звон в ушах стал нестерпимым и тогда он ударил что было сил лбом в переносицу жертвы. Из переломанного носа дружинника брызнула кровь и в этот момент в тело Давида, будто вселился зверь.
Бросив захват, герой принялся бить кулаками в лицо своей жертвы, не обращая внимания на брызги крови и слюней, методично превращая его в блин. Маша попыталась было оттянуть его от бездыханного тела, но с таким же успехом она могла бы попытаться сдвинуть бетонную стену. Давид отмахнулся от неё, словно от надоедливой мухи и девушка полетела через всю кухню.
Красная пелена с глаз потихоньку принялась спадать, и он увидел под собой нечто отдалённо напоминающее лицо человека. Вся голова была словно вбита в пол, превратившись в багровую кашу. Посмотрев на труп дружинника, а потом на свои распухшие кулаки, покрытые багровой коркой и какой–то пакостью, герой наконец–то осмотрелся.
В углу около печи, на другой стороне комнаты лежала Маша. Перепугавшись за неё, он подбежал к ней и, приподняв её на руках, к своему великому облегчению обнаружил, что девушка жива. Положив её на стол, он сбегал к крану с холодной водой, и, набрав полные ладони, вылил воду ей на лицо. Девушка со вздохом очнулась, и с ужасом уставилась на труп на полу, а после на опухшие будто колотушки кулаки Давида, тихо произнесла:
– Он не простит тебе этого… Ты покойник, и я вместе с тобой. У этого подонка есть влиятельный родственник.
– Да–да… это мы уже проходили, у тебя есть безопасное место, или надёжные люди? Тебе необходимо отсидеться пока всё не кончится, здесь не безопасно.
– Он убьёт тебя, а затем и меня, – не слушая героя, твердила девушка. – Отец Павел не простит нам смерть своего младшего брата…
– Так это брат Павла?
– Да, чёрт возьми!
– Жаль ты мне этого раньше не сказала. Я бы придумал бы ему смерть помучительнее.
Маша взглянула в глаза своему спасителю, и не увидев там ни намёка на иронию, вздрогнув, спросила:
– Ты и впрямь ничего не боишься?
– У меня с ним свои счёты. Ты за себя побеспокойся.
– Я… Я не знаю. Хотя постой! Есть один друг, которому я могу доверять, но он сегодня в карауле. Вчера вечером, когда он одевался, упомянул, что будет сегодня дежурить рядом со мной.
– Это не он в соседней комнате гражданских охраняет?
Девушка подошла к двери и, немного приоткрыв, заглянула внутрь соседней комнаты.
– Точно он! Храпит как лось. Вот козёл, а мне сказал, что последняя была…
– Хорошие у тебя друзья, нечего сказать. Вот что, Машенька, забирай своего друга, и беги в холл. Предупреди там всех людей, чтобы баррикадировали двери как могли. Вот-вот будет зачистка всего уровня. В пылу битвы могут пострадать и невинные.
– А как же ты?
– Мне остаётся только одно, выйти в столовую и прихватить с собой как можно больше этих ублюдков.
– Нет! Постой, должен быть ещё один выход… Здесь есть ещё одна дверь, она ведёт в личные столовые его преосвященства. Я каждый день подаю туда еду по спецзаказам, но ни разу не видела его преосвященство вживую.
– Значит так, – перебил девушку герой, – Ты прямо сейчас идёшь в холл и делаешь всё так, как я говорил, да, и ещё кое-что! У тебя есть леска или крепкая нитка?
– Нитки были, надо в кладовой посмотреть, а тебе зачем?
– Давай шевелись, некогда мне с тобой трепаться! – Гаркнул он на девушку, вконец потеряв терпение.
Маша испугано ринулась перерывать небольшой ящичек, подвешенный над полом, и вскоре подала ему целый моток толстенных ниток. Подгоняемая гневным взглядом Давида, девушка выскользнула прочь из кухни в комнату к своему знакомому. Герой прислушался, из соседней комнаты послышалась возня, но вскоре всё затихло. По всей видимости, девушка поступила точь-в-точь, как ей было велено, и теперь ему предстояло заняться более важными делами.
Достав из кармана разгрузки оборонительную гранату, он привязал её к косяку двери, ведущей в столовую. Подвязав к кольцу нитку, он протянул другой конец через арку, закрепил его на выпирающей на уровне колена шляпки гвоздя. Последним делом он аккуратно сжал на лимонке усики, и отошёл на пару шагов, любуясь своей нехитрой ловушкой. Для начинающего диверсанта получилось довольно сносно. Настало время подумать о своём дальнейшем продвижении в тыл врага.
Подойдя к двери, ведущей в офицерскую столовую, герой убедился через замочную скважину, что она пуста. Тенью скользнув внутрь, он тут же затушил пару керосиновых ламп, и небольшое помещение опустилось в кромешный мрак. Решив долго не задерживаться на одном месте, он отворил очередную дверь и очутился в огромном зале, обставленном с таким шиком и изяществом, каких ему никогда в жизни не доводилось видеть. Зал был поистине впечатляющим для привыкшего к тесноте коридоров и маленьких комнатушек. Всё помещение было устлано мягкими коврами, обставлено диковинной мебелью и огромными гардеробными шкафами, прямо посредине стояла шикарная двуспальная кровать, устланная бордовым шёлком. Всю эту красоту завершала подвешенная на потолке, будто облепленная бриллиантами, люстра.