Мир, который мы разрушим. Книга 1. Осколки нации
Шрифт:
– Сначала всё хорошо было. Вроде как братские народы, мир и дружба. Они к нам не лезли, мы им не мешали нести счастье и процветание на "Ближний Восток". Когда из опустошённых и разбитых ими стран вовсю повалили беженцы, первым делом эти самые беженцы принялись чинить массовые беспорядки и теракты на территориях соседних стран. Я ведь всё помню, я тогда был совсем молодой и никак не мог понять, почему наши западные друзья постоянно бомбят жаркие страны и развязывают войны с малоразвитыми государствами. Они прикрывались "Демократией" и под её предлогом сеяли разруху и смерть по всей планете. Выкачивая досуха из неё ресурсы, чтобы набить свои карманы и желудки своих мерзких, ожиревших от вседозволенности граждан…
Интерес героя с каждой минутой рос всё больше и больше, и уже не пытаясь себя сдержать, он с жаром спросил у старика:
– Так кто же начал эту войну? Мы или они? Кто виноват во всём этом?
Старик был недоволен тем, что его перебили, покосился взглядом на Давида и, зачерпнув ложку варева из котла, принялся дуть на неё боясь опалить себе рот. Попробовав уже почти готовую уху, он не без удовольствия продолжил:
– Начали войну они. Нависшее за долгие годы холодной вражды напряжение ещё задолго до войны заставляло нас задумываться о близком конце света. Я отлично помню, как по всем каналам и радио объявили о вторжении вражеских войск на территорию нашей Родины, и как многие из нас отнеслись к подобному объявлению с недоверием. Нам до последнего не хотелось верить в это, ведь каждый отлично понимал, что это будет последняя война для человечества…
Старик ненадолго замолчал. В бликах огня его лицо выглядело грубым, будто наспех выструганная из дерева заготовка. Стряхнув с себя оцепенение, он продолжил свой рассказ:
– Знаешь, ведь это не в первый раз история закручивается по такому сюжету! Первыми были французы. Их главнокомандующий грозился покорить нас за двадцать дней, но наши с тобой предки так ему по шее настучали, что он пришёл в себя аж в Париже. Через сотню с небольшим лет на нас двинулась фашистская армада. И на этот раз это была самая сильная и опытная военная машина в мире! На тот момент… Только лишь благодаря самоотверженности и героизму наших с тобой предков удалось разгромить это зло. И вот подошло время для новой боли и печали. На соседнем континенте издавна вынашивали планы, как покорить наш народ. Они проплачивали массовые перевороты, опаивали и всячески охмуряли народ. На их деньги выросло не одно поколение предателей. Взгляни только на этих остаповцов, они ведь до пути и не знают, кому они поклоняются! Было бы у них хоть чуть-чуть мозгов, они бы почитали историю, и тогда бы большая половина их командиров пустили бы себе пулю в лоб. Вот какой дряни они служат!
Вдали послышался скрип двери, и из проёма высунулась голова отчима. Как ни крути, Громов-старший всей душой переживал за отпрыска. Старик, видя это, заулыбался и произнёс, указывая герою на отчима:
– Печётся о тебе, как курица-наседка… считает тебя маленьким беспомощным мальчиком.
– Я не беспомощный! – Гордо надул грудь герой.
– Я это уже понял по тому, как сильно залиты твои руки кровью.
Давид с недоумением уставился на свои ладони в поисках хоть маленького пятнышка. Руки как руки, грязноватые немного, но не в крови же. Похоже, этот старик начинает бредить. А между тем рыбак продолжил:
– Ты знаешь, а ведь в этом конфликте была и третья сила. Китай до последнего держался в стороне, стараясь соблюдать нейтралитет. Но когда Штаты направили на них свой испепеляющий взор, решили присоединиться к нам. С их помощью и помощью ещё пары маленьких, но, тем не менее, могучих стран, нам удалось разбить силы неприятеля под Уралом и нанести ответный удар. Война длилась семь лет. Из них шесть на нашей территории. Города были разбомблены и разграблены. Противник старательно выкачивал из нашей земли всевозможные полезные ресурсы и переправлял их эшелонами через страны Евросоюза. Даже отступая под натиском наших войск, противник не переставал палить за собой города и сёла. Разрушать аэродромы и объекты первой важности. Такие, как железнодорожные узлы, водонапорные и электрические станции. К тому моменту, как мы выбили американца из Европы, я прослужил уже около двух лет. Меня назначили командовать двадцать третьей разведротой и присвоили звание майора. Этот день я запомню надолго. Мы были рады, что выбили неприятеля из нашей земли, но нам теперь предстояла задача перебраться через океан и додавить зверя в его логове, тогда-то и разверзся настоящий ад. Противник быстро понял, что он на пороге проигрыша и применил самое страшное оружие против человечества. Если бы не мастерство наших ребят, служащих в воздушной обороне, нас бы с тобой не было. Сотни боеголовок частично разрушили оба континента с той лишь разницей, что Штаты смыло к чёртовой матери огромной океанической волной. У меня в то время был один друг в штабе командования, так вот он мне показал снимок. На месте континента теперь не было ничего, кроме перепаханной ракетами земли, быстро затопляемой океанической водой. Но перед гибелью враг нанёс свой последний смертельный удар. Все приборы, вся техника, что была связана с электричеством, разом вышла из строя, постепенно погружая нашу цивилизацию в каменный век. В этой войне нет победителей… и всё из-за этих чёртовых америкашек!
На этот раз старик разошёлся не по-детски. Он стал проклинать ненавистных ему "янки" на чем свет держится. Поток его проклятий перебил герой:
– Если то, что вы рассказываете, правда, тогда как вам удалось прожить столько лет?
Рыбак хитро посмотрел на Давида и произнёс:
– Не веришь мне… ну, это понятно! Мало ли что бубнит выживший из ума дед! Ну, это дело твоё. Бери-ка ты котелок и неси в дом. А я пока жаркой займусь.
Герой, пожав плечами, натянув рукава на ладони и взявши котелок за горячие ручки, почти бегом понёс уху к дому по хлипкому мостику.
Глава 8
Привыкшему за эти пару дней к сухим пайкам Давиду, этот ужин показался поистине королевским. Уху ели без особых церемоний, по-простому – поставив котелок на деревянный стол и запуская внутрь деревянные ложки, которые любезно предоставил хозяин. На второе старик угощал гостей превосходной жареной рыбой, которую упорно называл толстолобиком. Все без исключения нахваливали стряпню старика, особенно внезапно повеселевшая Мариам. Ночное купание, как оказалось, пошло ей на пользу.
Встретив её измазанную копотью и укутанную рваными тряпками, герой принял её за женщину преклонного возраста. Смыв с себя всю грязь и сор, перед Давидом открылась совсем ещё молоденькая – на вид ей было не больше двадцати – и хорошая собой девушка. Чёрные волосы, которые Давид встречал не так часто в убежище, роскошной волной ниспадали на её хрупкие плечи. Лицо было выразительным и неуловимо привлекательным. Большие, нежные глаза, словно два колодца, заставляли тонуть в них героя всякий раз, когда они пересекались взглядами. Нос был с небольшой горбинкой, но это добавляло ей в сумме с пухлыми совсем ещё детскими губками ещё больше своеобразной красоты и привлекательности. Каждый раз, когда шутил отчим, она смеялась громко и звонко, совсем как радостный ребёнок, кажется, совсем забыв те беды, которые посыпались на её хрупкие плечи с недавних пор.
Сабир, отмывшись от дорожной пыли и копоти, перестал выглядеть как выходец с того света и приобрёл человеческий облик. Как оказалось, ему было не более тридцати и всю его напускную напыщенность вместе с грязью смыло без следа. Казалось, наконец-то он мог расслабиться, не озираясь каждый раз и не отыскивая взглядом по кустам супротивников. Раздевшись до пояса, сейчас он получал удовольствие от горячей пищи и безопасного времяпровождения. Герой смог отметить про себя, что сложен был Сабир крепко. Конечно, на боках и животе нависали пару килограмм лишнего мяса, но в остальном он выглядел довольно сильным и выносливым.
Набивши животы до отвала, гости почувствовали острую необходимость уснуть, и расположились вповалку на полу, уступив девушке ложе из камыша. Давид уже засыпал, когда услышал тихие перешёптывания. Насколько бы герой ни чувствовал себя разбитым и уставшим, но всё же любопытство взяло верх над сном, и он стал внимательно слушать. Шептались старик с отчимом, сидя за столом и передовая друг другу небольшую курительную трубку. Из трубки шёл дымок, и каждый раз отчим потягивал из неё, немного прищуриваясь.