Мир культуры. Основы культурологии
Шрифт:
551
такой прагматизм приводит общество к самоуничтожению.
Несколько отличались взгляды М. П. Шевырева и М.
П. Погодина, но и они склонялись к тому, что изыскать
общественное счастье в России возможно путем создания
“официальной народности”, некоего единства государства
и народа. Знаменитая формула Уварова: “Православие,
самодержавие,
была улучшиться некоторым смягчением отношений
государства и народа, гармонизацией этих отношений. Все
это звучало красиво, но слишком идеалистически.
Вопрос об исторических судьбах
России в той или иной
Портрет
форме присутствовал в любых
размышлениях
о
П. Я. Чаадаева
государственности или путях и
способах становления
человека как личности. Критика
самодержавия, с каких бы позиций она ни производилась, вела к поиску наилучшей
формы организации жизни. Одной из наиболее ярких личностей первой половины
XIX века, без которой трудно понять своеобразие русской культуры этого времени,
был П. Я. Чаадаев (1794—1856). В его судьбе отразилось все беспокойство
беспокойного времени. Он был блестящим офицером, после героического участия в
войне 1812 года оставил карьеру военного и сблизился с декабристами. Не найдя с
ними точек соприкосновения во взглядах, путешествовал в 1823 году по Европе.
Немецкий философ Шеллинг, знакомый с ним, назвал его “самым умным из
известных ему умов”. После публикации в 1836 году в журнале “Телескоп” своего
первого из восьми “Философических писем” Чаадаев был объявлен сумасшедшим и
посажен под домашний арест.
Рассматривая судьбы человечества, судьбы разных стран, а особенно России
через призму христианского, библейского взгляда на мир, Чаадаев, изучивший
католичество, полагал, что христианство и есть та сила, которая может
содействовать благополучному исходу исторического процесса — установлению
царства Божьего на земле. Исходя из этой мысли, он полагает, что Россия,
принявшая христианство от Византии, отошла от истинного пути в своей истории.
По его мнению, лишь католичество “восприняло царство Божие не только как идею,
но и как факт”, в нем “все действительно способствует установлению совершенного
строя на земле”. “Мы же, — пишет Чаадаев, — замкнулись в нашем религиозном
обособлении, и ничто из происходившего в Европе не достигало до нас... Высокие
качества, которые религия принесла в дар новым народам... все это совершенно нас
миновало. В то время, как христианский мир величественно шествовал по пути,
предначертанному его божественным основателем, увлекая за собою поколения,—
мы, хотя и носили имя христиан, не двигались с места. Весь мир перестраивался
заново, а у нас ничего не созидалось; мы по-прежнему прозябали, забившись в свои
лачуги, сложенные из бревен и соломы” [321, с. 49]. Считая, что русская культура —
всецело “результат заимствования и подражания”, Чаадаев говорит, что она не имеет
прошлого или будущего, живя лишь настоящим, его терзает мысль о том, что “стоя
552
между двумя главными частями мира, Востоком и Западом, упираясь одним локтем
в Китай, другим в Германию, мы должны были соединить в себе оба великих начала
духовной природы: воображение и рассудок, и совмещать в нашей цивилизации
историю всего земного шара”. Но мы, оставшись одинокими в мире, “ничего не дали
миру, ничему не научили его; мы не внесли ни одной идеи в массу идей
человеческих, ничем не содействовали прогрессу человеческого разума, и все, что
досталось нам от этого прогресса, мы исказили” [там же, с. 47].
Младший современник Чаадаева, поэт и критик Аполлон Григорьев (1822—
1864) позже напишет, что “письмо Чаадаева ...было тою перчаткою, которая разом
разъединила два дотоле если не соединенные, то и не разъединенные лагеря
мыслящих и пишущих людей. В нем впервые неотвлеченно поднят был вопрос о
значении нашей народности, самости, особенности, до тех пор мирно покоившийся,
до тех пор никем не тронутый и не поднятый” [83, с. 177]. Эти два лагеря, о которых
говорит А. Григорьев,— западники и славянофилы.
Славянофилы (А. С.Хомяков, 1804—1860; К. С. и И. С.Аксаковы и др.)
предполагали, что России во все ее исторические времена была свойственна
соборность (отношение взаимодействия между народом и его правителями), некий
уровень цельности личности, устремленной к Богу. Эти идеи несли в себе и
предположение, что Россия (в противоположность мыслям Чаадаева) имеет
историческую миссию — стать центром мировой культуры и цивилизации.
Западники — Т. Н. Грановский (1813—1855) (послуживший прототипом
главного героя романа Ф.М.Достоевского “Бесы”), В.С.Соловьев, А. И. Герцен (1812
—1870), Н. П. Огарев (1813—1877) — полагали, что путь России связан с западным