Мир на колесах
Шрифт:
Вертолет службы технадзора стоял перед ангаром машинного депо. Пока ревматик Чан с трудом забирался в кабину, Ян успел запустить турбины и включить винт.
– Надо перебить всех буграчей, чтобы этой дряни вовсе не осталось, – выдохнул Чан, падая на сиденье рядом с Яном.
Ян не ответил. Даже если бы в этом была необходимость – а ее не было, – ликвидировать вид местной фауны практически невозможно. Чан что-то сердито забормотал себе под нос, но Ян не обратил на него внимания. Едва набрав высоту, вертолет на максимальных оборотах устремился к месту происшествия. Надо долететь как можно
Внизу волнистым зеленым ковром в желтую крапинку проплывали поля. Жатва близилась к концу. Кукурузное море уже не простиралось бесконечно во всех направлениях, а было изрезано широкими прогалинами. Места, где работали комбайны, можно было заметить издали по клубившимся султанам пара. Только небо осталось неизменным: глубокий котел, монотонно-серый, от горизонта до горизонта. Четыре года без солнца, подумал Ян. Четыре бесконечных, однообразных года. Местные, похоже, этого и не замечали; но для него неизменный полумрак иногда становился невыносимым – и Ян хватался за зеленый пузырек с таблетками.
– Туда, туда давай! – заорал Чан Тэкенг, вытянув скрюченный палец. – Садись вон там!
Ян не обратил внимания на вопль. Внизу блестел золотистый корпус комбайна, наполовину скрытый обвисшим телом буграча. Крупный, тонн шесть, а то и семь. Обычно до ферм добирались помельче. Вокруг стояло несколько грузовиков, колесных и гусеничных; окруженный облаком пыли, к месту происшествия приближался еще один… Ян не послушался Чана и не стал садиться сразу, а медленно облетел комбайн, вызывая по радио Летающий Кран. Когда он наконец посадил вертолет метрах в ста от комбайна, Чан уже кипел от ярости. На Яна это не произвело впечатления, а вот членам семьи Тэкенг теперь придется несладко.
Вокруг расплющенного комбайна собралась небольшая толпа. Люди взволнованно переговаривались и показывали пальцами. Некоторые женщины доставали из корзин охлажденное пиво и разливали по стаканам… Атмосфера царила праздничная: в монотонной жизни, полной однообразного тяжелого труда, произошло хоть что-то необычное – и это радовало собравшихся. Восхищенная публика смотрела, как молодой человек поднес сварочную горелку к складке серой плоти, ниспадавшей с комбайна. Пламя коснулось шкуры буграча; по шкуре пробежала дрожь, над обожженной плотью поднялись жирные клубы вонючего дыма.
– Убери горелку и мотай отсюда! – приказал Ян.
Тот с вялым удивлением посмотрел на Яна, разинув рот, но не двинулся с места и горелку не убрал. Волосы у него росли почти от бровей, лба не было, выглядел он совершеннейшим дебилом. Небольшая семья Тэкенгов вырождалась из-за родственных браков.
– Чан, – позвал Ян главу семьи. Тот подковылял, тяжело дыша. – Убери горелку, пока беды не вышло.
Чан сердито закричал и подкрепил свои распоряжения сильным пинком. Парень кинулся бежать. Ян вытащил из-за пояса пару толстых рукавиц и натянул на руки.
– Мне нужна будет помощь, – сказал он. – Возьмите лопаты и приподнимите край этой твари, только не касайтесь его снизу, а то его кислота может продырявить насквозь.
Свисавший край с усилием приподняли, Ян нагнулся и заглянул под него. Снизу тело буграча было белым и твердым и влажно блестело от кислоты. Ян ухватился за одну из прыжковых ног и потянул. Нога, формой и размером похожая на человеческую, росла из специальной складки – и когда Ян потянул ее, она попыталась спрятаться поглубже. Но долго сопротивляться она была не способна, и в конце концов Ян вытащил ее настолько, чтобы увидеть, в какую сторону сгибается толстое колено. Когда он отпустил ногу, она медленно ушла в складку.
– Все в порядке. Отпускайте. – Он сделал шаг назад, провел на земле черту и повернулся. – Уберите машины. Отгоните подальше. Чтобы они стояли не ближе геликоптера. Если эта штуковина опять прыгнет, то брякнется прямо на них, а после прижигания может и прыгнуть.
Его не сразу поняли; но, когда Чан повторил распоряжения во всю силу своих легких, никаких вопросов ни у кого не осталось. Люди засуетились. Ян вытер рукавицы о траву и полез на комбайн. Рокот пропеллера возвестил о приближении Летающего Крана. Самый большой вертолет планеты завис над головой. Ян снял с пояса рацию и отдал команду. В днище фюзеляжа открылось квадратное отверстие, откуда на тросе медленно спустилась грузовая траверса с крючьями. Поток воздуха от винтов мешал Яну, но он аккуратно выровнял траверсу и один за другим загнал крючья в тело буграча вдоль края с одной стороны. Может быть, животное и почувствовало острую сталь – но никак не отреагировало. Приладив крючья, Ян махнул рукой – «вира», – и Летающий Кран начал медленно подниматься.
Следуя указаниям Яна, пилот выбрал слабину троса и включил лебедку. Крючья вонзились глубже, по телу буграча волнами прокатилась дрожь. Это был опасный момент: если бы буграч сейчас прыгнул – он мог бы повредить вертолет. Но край приподнялся, потом еще и еще, и наконец белое влажное брюхо повисло в двух метрах над землей. Ян хлопнул в ладоши, и Летающий Кран медленно двинулся в сторону, немного протащил за собой животное и снова опустил на землю, словно перевернул одеяло с одной стороны на другую. Буграч оказался на спине, вверх огромным, белым, влажно блестевшим брюхом.
Внезапно тысячи ног выстрелили в воздух и несколько долгих секунд торчали, словно внезапно выросший бледный лес. Потом они медленно опустились и спрятались.
– Теперь он безвреден, – сказал Ян. – Со спины ему не перевернуться.
– Теперь ты его убьешь, – обрадовался Чан Тэкенг.
Ян постарался не выдать отвращения, которое внушал ему этот человек, и ответил как мог дружелюбнее:
– Нет, этого нам не надо. Вряд ли тебе захочется, чтобы на твоем поле валялось семь тонн гниющего мяса. Пусть пока полежит. Гораздо важнее заняться комбайном.
Он приказал Летающему Крану приземлиться и отцепил буграча от траверсы.
Специально для таких случаев в геликоптере был мешок соды; какие-нибудь происшествия с буграчами происходили постоянно. Ян забрался на комбайн и стал горстями сыпать соду в лужицы кислоты. Снаружи коррозии почти не было, но если кислота попала внутрь, в механизмы, – тогда дело обстоит хуже, надо срочно снимать облицовку. Несколько защитных кожухов было помято; а главное – оказались сорванными катки на каретке, и одна гусеница слетела. Работа предстояла большая.