Мир-на-Оси
Шрифт:
– …Полчаса назад из здания ратуши к митингующим вышел ратман Эдуард Баксбаги. Он попытался было вступить с собравшимися в диалог. Но после того как ратман заявил, что Городской Совет абсолютно уверен в том, что никакой инопланетной угрозы не существует и пришельцы никогда не посещали Мир-На-Оси, он был освистан. Когда же из толпы в него полетели ботинки, ратман вынужден был ретироваться…
– Ну что за идиот? – усмехнулся Франтишек. – С этой толпой уже нельзя спорить! Ее нужно ублажать!
– …Как мне только что сообщили, сегодня в вечернем эфире нашего телеканала, в аналитической передаче Франца Кафки «Процесс» будет специальный гость. Это человек,
– Ты ничего мне об этом не сказал, – обиженно посмотрел на приятеля Франтишек.
– Просто не успел, – развел руками Гиньоль. – Сам видишь, что происходит!
– Знаешь, последний раз люди протестовали на площади перед ратушей Городского Совета двести пятьдесят лет назад. Во время знаменитого чайного бунта.
Гиньоль с досадой цокнул языком.
– Я еще не выпил свой утренний чай!
– А ты уверен, что сможешь контролировать ситуацию?
– Я понятия не имею, чего хотят эти люди? – Гиньоль рукой указал на экран телевизора. – Но я собираюсь им это объяснить.
Франтишек удовлетворенно кивнул. Ему нравился боевой настрой Гиньоля.
– По большому счету им ничего не нужно. Они протестуют, потому что ты их к этому призвал, – заметив жест Гиньоля, Франтишек внес правку. – Видимо, они так поняли твои статьи. Теперь они знают твое имя. Они твои фанаты, Гиньоль. Они станут делать то, что ты им скажешь.
Гиньоль покачал головой.
– Вообще-то я не о том думал, когда все это затевал. Стихийные народные волнения не входили в мои планы.
– Придется действовать по ситуации. – Франтишек достал из тумбочки коробку зефира в шоколаде. Открыл и протянул Гиньолю. – Хочешь?
– Нет, – отказался Гиньоль. – Пойду посмотрю, как там наш фантаст справляется с журналистами…
– Постой! – Франтишек взял со стола блокнот и чиркнул в нем несколько слов. – У тебя ведь есть надежные ребята, готовые взяться за серьезное дело?
– Есть несколько парней в Развеселом квартале, которые за сотню-другую грандов возьмутся даже за свержение правительства в какой-нибудь отдаленной провинции.
– Пошли их с этим лозунгом в толпу перед ратушей. – Франтишек вырвал листок из блокнота и протянул его Гиньолю. – А то как бы в суете не забылось, ради чего мы все это затеяли.
На листке было написано:
«Верните наши рояли!»
Глава 23
Все смешалось в доме Гиньоля.
Сначала исчез Кимер Фанфанов. На его счет Гиньоль особенно не волновался. Скорее всего, фантасту наскучило общаться с навязчивыми журналистами, которых интересовала всяческая чушь, а вовсе не его творчество, и, не сумев пробиться к двери, Кимер ушел от них переулками. Гиньоль был почему-то абсолютно уверен, что Кимер непременно вернется. И долго ждать его не придется.
Затем появилась рыдающая Мадлона. Проведя всю ночь за работой в компании Фанфанова и Гиньоля, девушка с утра пораньше отправилась домой, чтобы вздремнуть хотя бы пару часиков и привести себя в порядок. Гиньоль отпустил ее до полудня. Ровно без одной минуты двенадцать Мадлона вышла из такси возле дома 2/21 по улице Дзуйхицу и оказалась в толпе набросившихся на нее журналистов. Увидев молоденькую девушку, эти стервятники решили, что вот теперь-то они непременно узнают пикантные факты из жизни Гиньоля! Несчастная Мадлона поначалу не поняла, что происходит. И что хотят от нее все эти люди. А когда поняла, то разрыдалась и, отбиваясь от журналистов сумочкой, бросилась к дверям. После всего случившегося Туаноне пришлось полчаса отпаивать Мадлону зеленым чаем.
Сама Туанона оказалась едва ли не лучше всех подготовлена к осаде. В первую очередь психологически. Она не испытывала ни малейшего пиетета перед журналистами и телекорреспондентами, а потому, не задумываясь, лупила метлой тех, кто пытался подглядывать в окна. Время от времени Туанона набирала два ведра воды, выходила с ними на крыльцо и, делая вид, что хочет полить кусты роз возле дома, окатывала водой тех, кто не успевал убежать.
Но подлинный бедлам начался, когда сквозь строй журналистов в дом прорвались упологи. Профессор Хруль и доктор Вин-Винтовский. Выглядевшие так, будто только что сбежали из тюрьмы. Или – из сумасшедшего дома. Скорее второе, чем первое. Мятая, затасканная одежда, будто с чужого плеча. Волосы растрепаны, в глазах безумный блеск. Кисти рук совершают судорожные, хаотичные движения.
Гиньоль вышел им навстречу, все еще одетый по-домашнему – в халате и шлепанцах. С чашкой чая в руках.
– Господа? – удивленным взглядом окинул он упологов. – Мы разве договаривались о встрече?
– Господин Гиньоль! – вскинул плохо выбритый подбородок Вин-Винтовский. – Вы нас обманули!
На последнем слове голос доктора сорвался на нервозный фальцет.
– Да! – выпятив живот, уверенно поддержал коллегу Хруль. – Жестоко обманули!
– Обвели вокруг пальца!
– Использовали в личных целях!
– Подвели!
– Подкачали!
– Подставили!..
– А ну-ка прекратите, – недовольно поморщился Гиньоль.
Сделав глоток чая, он поставил чашку на газетный столик. Взгляд его при этом упал на разворот газеты с аршинным заголовком: «Можно ли вести с пришельцами диалог? Доктор Вин-Винтовский решительно заявляет: Нет!» Заголовок придумал Гиньоль. Статью по мотивам выступления доктора на Одиннадцатом Упологическом Конгрессе написал Фанфанов. Гиньоль сложил газету и сунул ее под стопку других. Сверху оказалась газета с заголовком: «У Молли была овечка. Ее выпотрошили пришельцы».
Гиньоль повернулся к нервно переминающимся с ноги на ногу упологам, расправил плечи, вскинул голову и сложил руки за спиной.
– Господа! Разве вы сейчас должны быть не на митинге?
Профессор Хруль набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул со словами:
– Митинг, который мы организовали…
Говорить далее Гиньоль ему не позволил.
– Давайте придерживаться фактов, господа. Митинг организовал я. Ага? – Гиньоль улыбнулся. Но взгляд его при этом был недобрый, а сама улыбка – коварной, как у змеи, точно знающей, кем она сегодня отобедает. – За все те годы, что существует ваш ЦУП, вы сами не смогли организовать ничего. Ни серьезной газетной публикации, ни выступления на телевидении, ни какой-нибудь захудалой акции, которая могла бы стать темой для досужих разговоров хотя бы на полдня. Для особо тупых повторяю еще раз: НИ-ЧЕ-ГО! Абсолютно ничего! Теперь же на ваши головы свалились слава и известность. Скоро вас начнут узнавать в лицо, приглашать на приемы и открытия научных центров. Женщины, молоденькие девушки станут заглядываться на вас. Не потому, что вы безумно богаты и суперсексуальны. А потому что вы – знаменитости! Впрочем, если удачно распорядиться своей известностью, то и богатство придет. Всему свое время. Так в чем же вы меня обвиняете? В том, что все это я преподнес вам на блюдечке?