Мир на Земле
Шрифт:
– К сожалению, я недавно пообедал, а обычая есть между приемами пищи у меня нет, – ответил я, улыбнувшись. – Кроме того, Аделейд, у вас заблокированы счета в банках. Признание недееспособности плюс опека. Верно?
– Ошибаешься, Джонатан! «Манхэттен чейз» оплачивает любой мой чек.
– Возможно, но у меня нет аппетита. Вернемся-ка лучше к нашим грезам, – беседа так увлекла меня, что я совсем забыл о своей левой половине, пока она не дала о себе знать. Мы уже отдалились от «критической» улитки, когда я подставил миллионеру ножку и стукнул его по шее так, что он грохнулся на траву. Я говорю об этом в первом лице, хотя сделали это мои левые конечности. Пришлось быстро спасать собственное достоинство.
–
– Изобретательный ты парень, – сказал он, отряхиваясь, – только больше так не делай, а то у меня мениск выскочит, да и я ведь тоже могу начать мечтатьо тебе, – тут он неприятно рассмеялся. – Что с тобой?
– Ничего.
– Ясно, а зачем ты здесь?
– Чтобы немного отдохнуть.
В глубине тенистой аллеи показался доктор Гоус. Заметив меня, он поднял руку, призывно помахал ею и направился к павильону.
– Мне пора, Аделейд, – сказал я, хлопнув его по спине. – Помечтаем в следующий раз.
Из раскрытых дверей веяло приятной прохладой. Бесшумные климатизаторы, бледно-зеленые стены, тишина, как внутри пирамиды, – шаги заглушало ковровое покрытие, белое, как мех северного медведя. Гоус ожидал меня в кабинете. Там же был и Тарантога. Он казался смущенным. На коленях держал папку, набитую бумагами, то и дело вынимал их и клал обратно. Гоус указал мне на кресло. Я сел с ощущением достаточно неприятного возвращения к делам, от которых не могу освободиться иначе, как отделавшись от самого себя.
Гоус принялся за столом читать газеты. Тарантога наконец отыскал нужные бумаги.
– Значит, дело обстоит так, дорогой мой Ийон... Я был у двух прекрасных юристов. Разумеется, имени твоего не называл. Не говорил и о твоей миссии, изложил всю историю так, чтобы осталась только суть. Некто, получивший доступ к проблемам чрезвычайной секретности, ознакомившись с ними, обязан был доложить о результатах правительственному органу. Часть того, что он узнал и должен был сообщить, он забыл, так как, вероятно, это содержится в правом полушарии его мозга. Каковы его обязанности перед теми, кто его направил? Сколь далеко они могут зайти легально, чтобы заполучить требуемые сведения? Оба ответили, что вопрос сложен, ибо не имеет прецедентов. Если б им занялся суд, он обратился бы к присяжным и мог, хотя и не обязательно, принять их мнение. Во всяком случае, без решения суда ты можешь не соглашаться на какие-либо исследования или эксперименты, которые предположительно потребует пославшее тебя учреждение.
Доктор Гоус оторвался от газеты.
– Чрезвычайно забавная история. – Он вынул из ящика стола пакетик с пряниками, высыпал их на тарелку и пододвинул ко мне. – Знаю, мистер Тихий, для вас в ней нет ничего забавного, но забавен любой парадокс типа circulus vitiosus [33] .
– Конечно, – ответил я, с отвращением глядя на свою левую руку, которая потянулась за пряником, хотя у меня не было никакого желания к сладкому. Однако, чтобы не показаться невежливым, я надкусил пряник. – Достаточно начитался. У обычного человека доминирует левое полушарие мозга, поскольку оно заведует речью. Правое в принципе немо, хотя кое-как понимает простые фразы, а иногда даже ухитряется немного читать, но то и другое проявляется в различной степени. Если левая латерализация выражена несильно, то у правого полушария может быть соответственно больше самостоятельности, в том числе и в использовании языка. Очень редко случается так, что латерализация почти отсутствует и центры
33
порочный круг (лат.).
– Очень хорошо. – Гоус благожелательно улыбнулся. – Из сказанного следует, что ваш левый мозг – мы так иногда говорим – явно доминирует, правый же сверхактивен. Абсолютно я в этом не уверен, тут необходимы длительные исследования.
– И в чем же парадокс? – спросил я, стараясь как можно незаметней отвести левую руку, которая опять принялась засовывать мне в рот пряник.
– Может ли допрос вашего правого мозга дать положительный результат, зависит от того, сколь значительна правосторонняя латерализация. Чтобы узнать, будет ли хоть какая-то польза от такого допроса, надо вначале установить степень латерализации, то есть исследовать вас, а чтобы вас исследовать, необходимо вначале получить ваше согласие. Сие означает, что присяжные, которых призовет суд, не смогут сказать ничего более, чем сейчас сказал я, иначе говоря, их приговор будет зависеть от степени латерализации у Ийона Тихого, которую без исследования установить невозможно. Таким образом, вас необходимо исследовать, чтобы ответить на вопрос, можно ли вас исследовать. Понимаете?
– Понимаю. И что вы посоветуете, доктор?
– Ничего, ибо нахожусь точно в таком же положении, как и присяжные вместе с судьей. Никто на свете, включая и вас, не знает, что содержится в вашем правом мозге. Вашу идею использовать язык глухонемых уже пытались применять на практике, но без существенных результатов, так как правая латерализация в тех случаях была слишком слабой.
– Вы действительно не можете ничего больше сказать?
– Могу. Если хотите избежать осложнений, носите левую руку на перевязи, а еще лучше – в гипсе. Она выдает вас.
– То есть?
Гоус указал на тарелку с пряниками.
– Правый мозг в принципе больше предрасположен к сладостям, нежели левый. Так гласит статистика! Я хотел продемонстрировать вам элементарный способ, с помощью которого можно запросто установить вашу латерализацию. Вы – правша и, значит, должны были тянуться за пряником либо правой рукой, либо не тянуться вообще.
– Но зачем мне ходить с рукой в гипсе? Какая мне от того польза?
Гоус слегка повел плечами.
– Хорошо. Скажу вам то, чего вообще-то не должен был говорить. Вероятно, вы слышали о пираниях.
– Да. Небольшие, страшно кровожадные рыбки.
– Именно. В принципе они не нападают на человека в воде, но если у пловца есть хоть малейшая царапина, достаточно одной капли крови, чтобы они накинулись на него все разом. Языковые способности правого мозга не выше, чем у трехлетнего ребенка, да и это большая редкость. У вас же они значительные. Если это станет известным, вас могут ожидать серьезные неприятности.
– А может, ему просто пойти в Лунное Агентство? – вставил Тарантога. – Отдать себя под их опеку? Ведь ему кое-что полагается от них, если он ради них подставлял свою шею?..
– Возможно, решение не из худших, но и хорошим его не назовешь. Хорошего просто нет.
– Почему? – спросил я почти одновременно с Тарантогой.
– Потому, что, чем больше они добудут из правого мозга, тем больший почувствуют аппетит, а это может означать – скажем осторожно – долговременную изоляцию.
– Месяц, два?
– Или год и больше. Правый мозг общается с миром в основном через левый посредством речи и письма. Пока еще не было случая, чтобы правый удалось выучить свободно пользоваться языком. В этом случае ставка настолько велика, что они вложат в обучение больше старания, нежели все специалисты до них.