Мир наизнанку
Шрифт:
– Отличная память у тебя, парень. Ты не пытался за ними следить?
– Пытался. А толку что? У него машина была. Белая.
– Машина? А какая? Ты в марках разбираешься?
– Разбираюсь. Я бы и номер записал, не успел просто разглядеть. Машина стояла ко мне боком, когда они сели и поехали, я далеко был.
– Так какая же машина? «Волга»? – спросил Дима.
– Никакая не «Волга». «Жигули», «девятка».
– И спутник Жанны сел за руль?
– Да, он повел. Это его была машина. Если бы я тогда номер разглядел…
– Кто же знал, что так получится? –
– А вы милиции про Лагутина доложите?
– Сначала сам послежу. Если он покажется мне подозрительным, то доложу. Надеюсь, ты не против?
– А про меня?
– Как скажешь, дружок.
– Лучше не надо.
– Лады. Давай договоримся так. Я раскрою, от кого получил информацию, только в том случае, если Лагутин окажется по-настоящему замешан. Речь идет об убийстве, мы не можем с тобой прятаться.
Дима специально сказал «мы с тобой», чтобы придать мальчику хоть немного уверенности. Тот подумал и кивнул, соглашаясь:
– Ладно. В крайних обстоятельствах можете про меня рассказать.
– Мы нашли его, – коротко сообщил Сухарев по телефону. – Сейчас придем. Неверова с нами.
– Они его нашли, – повторил Ратников, выходя в приемную и глядя на Лизу блестящими глазами. – Все сработало.
Фотографа звали Глеб Соколов. Это был довольно высокий плотный человек сорока трех лет – живой, улыбчивый, уверенный в том, что все люди – братья, и вполне довольный этим обстоятельством. Нина Николаевна Неверова завороженно смотрела новому персонажу в рот и, кажется, на радостях была не в силах мыслить здраво. Что бы у нее ни спрашивали, она только невпопад кивала и сдержанно улыбалась.
Впрочем, сегодня сыщикам было не до нее. Все их внимание сосредоточилось на обретенном свидетеле. Глеб Соколов не мямлил, не заводил глаза в потолок, а на каждый вопрос, чуть подумав, давал точный и исчерпывающий ответ.
– Обычно я не пристаю к женщинам на улице, – признался он, забавно сморщив нос. – Но тут что-то меня словно толкнуло. Я увидел… э… Нину и тут же ударил по тормозам.
– Ни с того ни с сего? Впервые в жизни? – поддерживая его легкий тон, поинтересовался Ратников.
– Да вы только взгляните на нее объективно, – понизив голос, зашептал Глеб.
Все непроизвольно повернулись и посмотрели на Неверову. Она и в самом деле была хороша. Лизе она напоминала картинку из женского иллюстрированного журнала, где красота каждой модели умело подчеркнута специалистами. Этот перл играл без всякой ретуши – рыжеволосый, широкоскулый, белокожий, с широко распахнутыми, горчичного цвета глазами.
– Почему вы не оставили ей своей визитки? Не попытались продолжить знакомство? – настаивал Ратников.
– Она бежала от меня, как от чумы. Я даже слегка растерялся. Сначала-то все было нормально. Мы немного поболтали обо всяких пустяках, посмеялись. И только я собрался познакомиться по-настоящему, представиться, все такое, как вдруг по дороге на большой скорости пронеслась машина. Нина вздрогнула и словно бы очнулась. Беспечность с нее мгновенно слетела, она стала нервничать и тут же засобиралась ехать.
– Но почему вы не сунули ей визитку? – настаивал Ратников.
– Да не было ее у меня с собой. Осталась в машине. Но разве она стала бы ждать?
– А почему вы не попросили у нее номер телефона?
– Я попросил, но она вместо ответа вытянула в мою сторону руку с обручальным кольцом.
– А вы не запомнили номер ее машины?
Глеб бросил в сторону Неверовой опасливый взгляд и коротко ответил:
– Запомнил.
Нина Николаевна непроизвольно приложила руку к груди. Кстати, обручального кольца на ней уже не было.
– Во время вашей встречи вы хотя бы раз смотрели на часы? – перешел Ратников к более насущному вопросу.
– Сто раз смотрел. Я опаздывал на важную встречу. И все равно не мог уйти. Меня держала непонятная сила. – Он говорил без тени иронии, и Неверова казалась все более отрешенной. Эйфории по поводу появления свидетеля поубавилось, и сквозь нее проступило кокетливое любопытство.
– В котором часу вы встретились?
Глеб прикусил нижнюю губу, сдвинул брови и секунду спустя уверенно сказал:
– Двадцать минут шестого.
Артем Сухарев медленно выдохнул. Заявление Соколова означало, что они свои деньги отработали. У Нины Николаевны Неверовой с сегодняшнего дня появлялось алиби. Что и требовалось по контракту.
Лиза испытывала самые сложные чувства. Ведь это именно она способствовала продвижению дела! Она пустила в дело свою женскую интуицию и подбила Неверову на более откровенный разговор. Значит, и поиски благополучно завершились во многом благодаря ей. Приятное и волнующее чувство. Сейчас Лиза почти что любила эту рыжеволосую штучку, которая сидела на венском стуле, закинув ногу на ногу.
Пока Ратников завершал с Соколовым всякие формальности, Нина Николаевна засобиралась домой. Она благосклонно приняла помощь Сухарева, который подал ей плащ, покопалась в своей сумочке, ловко попудрила носик и, хлопнув крышкой, убрала пудреницу назад. Попрощавшись со всеми, сказала какие-то слова благодарности, кивнула головой, одарила всех своей ослепительной улыбкой и двинулась к двери. Но перед тем как выйти, чуть-чуть повернула голову в сторону Лизы, бросив на нее какой-то слишком многозначительный взгляд. Взгляд откровенно торжествующий. Взгляд победительницы. И он Лизе категорически не понравился.
«Такое впечатление, что она обманула меня и торжествует, – с внезапной тревогой подумала Лиза. – Что бы это значило?» Взгляд Неверовой преследовал ее целый день. Лиза стала рассеянной, невпопад отвечала на вопросы, чем обеспокоила даже невнимательного Сухарева.
– Ты как себя чувствуешь? – спросил он. – Не заболела?
– Да нет, а что?
– Беспокоюсь. – Глаза Артема из-за толстых линз казались особенно глубокими.
– Артем, сними очки, – внезапно попросила Лиза.
– Зачем? – спросил тот, тут же выполнив ее просьбу. – Я знаю, что без них выгляжу лучше, но я плохо вижу.