Мир не меч - 2
Шрифт:
Стоя на узкой грани между кипятком и подозрительно бурлящей кашей, Лаан толкнул Вайля в бок.
— Как свет зажечь?
— Не знаю я!!! — завопил парень. — Нет тут ламп!
— Ламп нет, а выключатель — есть, — крикнула Аэль, стараясь перекричать льющуюся воду, и показала на небольшую и едва различимую коробочку у самой двери, которая стала заметна, когда плита, барражировавшая в углу, слегка отодвинулась. Каша меж тем прибывала, и намерения ее были самыми недобрыми — в белой массе оформлялись и пропадали оскаленные пасти, черепа и щупальца.
Вайль не стал раздумывать — он прыгнул с места, приземлился, едва не вляпавшись в край каши, и метнулся вперед и вбок, к выключателю. Он даже успел ударить по нему, но плита среагировала моментально, ударив всей тушей и пригвоздив его ладонь к пластиковой коробочке. Аэль не слышала звука, но видела, как пластик треснул. Что произошло с рукой парня, догадываться не хотелось.
Верхний свет не зажегся, нечему было зажигаться — но над разделочным столиком, стоявшим у той же стены, на которой располагался выключатель, вспыхнула небольшая лампа дневного света. Освещала она от силы метр пространства, но в этом метре всякое шевеление и скрежетание прекратилось. Лаан подхватил Аэль на руки и швырнул ее туда, к спасительному свету, потом прыгнул сам.
К сожалению, участок около двери в круг света не попадал, а потому дела Вайля были плохи. Он пинал ногой плиту, стараясь отодвинуть ее и высвободить руку, но это было бесполезно. Погромыхивая, плита надвигалась на него боком, пыталась прижать к стене. Лаан помянул многое, и бросился туда, привалился плечом к громадине металла — и едва не отпрянул, застонав. Окаянная тварь была еще и раскалена. Через куртку и комбез ему обожгло плечо, но он продолжал давить, упираясь ногами в пол, и выиграл необходимые сантиметры.
Вайль не растерялся — они оба быстро отскочили назад, под защиту лампы. Руку парень держал наотмашь, и видно было, что кисть сильно пострадала. Ожог и перелом нескольких костей, прикинул Лаан. Это было совершенно лишним в текущей ситуации. Что ж, зато никто не погиб, и ранцев они не потеряли, утешил он себя.
— Дай посмотрю, — сказала Аэль, сидевшая на краю разделочного столика. — Ого... сейчас будет лучше.
Она полезла в карман ранца за баллончиком спрея, залила Вайлю руку до самого запястья, потом погладила его по щеке.
— Ты умница! А рука заживет быстро, обещаю.
— Если мы выберемся, — Вайль довольно трезво оценивал ситуацию.
— Выберемся, — пообещал Лаан. — Но тебе придется сделать то, чего ты никогда еще не делал.
— Что? — удивился Вайль. — Я многое никогда не делал...
— Видишь лампу у нас над головой? Зачерпни свет в ладонь.
— Как это?!
— Как я говорю, — сказал Лаан, и Аэль добавила:
— Делай, что он говорит.
На Вайля было жалко смотреть. Такое же лицо у него было бы, если бы ему предложили пройти по воздуху или через стену. Или совершить еще что-нибудь совершенно нереальное. «Я и рад был бы, да как?» — читалось на этой физиономии. Но ему предстояло поверить в то, что это возможно, и сделать. Других выходов не было.
Он извернулся и поднес здоровую руку к лампе, сложив ладонь лодочкой. Подержал, отодвинул от лица. Результат, его, видимо, не удовлетворил — Вайль повторил действие еще раза три, и только потом опустил руку.
— Нет. Не могу. Не понимаю.
Островок света, прикрывавший их от лязгающих, щелкающих, шипящих и клацающих взбесившихся предметов быта, плохо годился для лекций. Примерно, как морг для танцев, по мнению Аэль. Но иных вариантов не было, и им пришлось объяснять Вайлю азы практической магии. То, что не мог четко выразить Лаан, поясняла Аэль. Через три минуты замученный и загруженный ценными сведениями под завязку парень попытался проделать фокус вновь. Ничего у него не вышло.
— Ты хочешь отсюда выбраться?
— Хочу.
— Так постарайся.
— Не могу.
На этом вдохновляющем обмене репликами Аэль поняла, что Лаан, как бы он не бодрился, явно уже на пределе. Чего именно он боится, она не знала. Но обычно он мог объяснить кому угодно что угодно — и его понимали. Недаром среди Смотрителей он считался самым мудрым и опытным.
— Так, погоди-ка, бородатый. Что-то тебя не в ту степь понесло. Вайль, мы же тебе говорили. Свет — это не только освещение. Это еще и сила. Вот видишь, вся эта пакость железная от нее шарахается. Попробуй понять, в чем разница. Понять и... ухватить.
— Я пытаюсь.
— Давай еще раз. У тебя получится. Сейчас. Ну!
Вайль был левшой. Именно левой рукой он бил по выключателю, и левую же руку поднес сейчас к лампе. Он не слишком думал, что делает — боль отступила, а пользоваться левой рукой всегда было удобнее. Он прикрыл глаза и попробовал ощутить то, о чем говорила Аэль.
Свет. Тепло — несильное, только совсем рядом с лампой. Колющее ощущение в кончиках пальцев — что это, откуда? Лишнее. Не боль ожога. Ощущение шло извне, его приносил свет. Холод, иголки снега, впивающиеся в пальцы. Словно в ладони лежал снежок. Большой хрустящий снежок, и он таял — но медленно. Чувствуя вес и холод, Вайль приоткрыл глаза, и тут же зажмурился, боясь спугнуть удачу. На его ладони лежал ком света.
От него исходили лучи, щекотавшие между пальцами. По запястью стекали струйки растаявшего света, от них в рукаве было холодно и приятно. Вайль осмелился открыть один глаз, но комок в ладони не исчез. Медленно, словно во сне, он спрыгнул со стола и сделал несколько шагов вперед — к котлу с кашей, которая уже заполонила добрую половину пола и набралось ее почти по пояс. Вайль поднес к бурлящей массе ладонь, слегка повернул ее, так, чтобы капли света упали на кашу.
Там, где они коснулись белой поверхности, образовались прожженные дыры. А каша отодвинулась, оскорбленно булькая. Вайль протянул руку к дребезжащей и потрескивающей плите — и как только лучи упали на нее, плита превратилась в то, чем ей и следовало быть, в механизм, не способный нападать на человека.
— Работает, — обрадовалась Аэль. — Вайль, радость моя, иди к выходу, пожалуйста!
Парень двинулся туда, неся перед собой светящуюся ладонь, словно факел. Каждый шаг сопровождался грохотом и скрежетом — взбесившаяся техника, издав прощальный вопль протеста, замирала. Плита у двери попыталась отползти, оказав всем немалую услугу — не пришлось отодвигать ее, когда она стала просто плитой, белым эмалированным параллелепипедом на ножках.
Дверь открылась легко — Лаан привстал и нажал на ручку, потянул ее на себя. И все. Выход был свободен. На прощание Вайль метнул комок света словно снежок — в глубину кухни, где еще что-то шевелилось. Там оглушительно грохнуло, треснуло, поднялся ворох искр, словно при коротком замыкании, запахло горелым. Не оглядываясь, все трое пробежали через столовую и вынырнули наружу.