Мир не меч
Шрифт:
Наконец оба «просыпаются», встряхиваются, с интересом смотрят на меня.
– Это же инициирующая завеса, – с легким удивлением говорит Хайо. – Мы все там были поначалу.
– Все, да не все, – говорит Лаан, чуть улыбаясь.
Хайо вскидывается, смотрит на него. Я бултыхаю ложечкой в большой глиняной кружке – черной с белыми иероглифами, – недобро смотрю на Лаана. Никто не просит его рассказывать мои маленькие секреты. Это мое дело и мое право. Лаан невинно улыбается – не волнуйся, мол, я и не собирался, и продолжает рассуждать вслух:
– Ошибиться мы не могли, конечно. Только странная она у тебя, Тэри, какая-то. Ну очень странная.
– В чем именно странность?
– А ты сам не заметил? Там искажена информационная сетка…
Я провожу рукой по затылку. Коротко состриженные волосы приятно щекочут ладонь, упруго пружинят под прикосновением. Информационная сетка, значит, искажена. Сетка влияет на облик завесы, во многом определяет его. Если в ней что-то сдвигается, сдвигается и на самой завесе. Немаленькая часть нашей работы посвящена именно этому – выправлять не материальную, а информационную структуру. Обычно этим занимается Хайо, мы только помогаем. В некоторых случаях я могу разобраться и сам. Но этот кажется слишком уж запущенным.
– Это точно, – соглашается Хайо. – Что тебя туда занесло?
Оказывается, какую-то часть своего рассуждения я произнес вслух.
– Не знаю… Ладно, пес бы с ней. – Мне не хочется прекращать разговор, кажется, что в этом путешествии есть что-то очень важное. Но аргументов в пользу этой важности нет и не предвидится. Если удастся – вернусь туда, разведаю прицельно, что там происходит.
– Я туда потом спущусь с тобой. Разберемся, починим. Может быть, просто наплыв новичков. Или какой-нибудь яркий талант там поигрался… – задумчиво говорит Хайо и еще раз повторяет: – Разберемся…
– Что у нас со временем? – спрашивает Лаан.
– Еще часа два – и пора, – решает Кира.
На морде тенника легкая задумчивость, он косится на меня, будто жует какую-то важную информацию и раздумывает, плюнуть ею в меня или я могу пока пожить спокойно.
– А Альдо где? – Без белобрысого на зачистку идти бесполезно.
– Там, вторая дверь направо по коридору. Нуждается в утешении.
– Что с ним еще случилось?
– Просил любви и ласки. Едва не получил.
Хайо закатывает глаза. Утешать приятеля, который уже впал в параноидальный бред по поводу моей персоны – это предсказуемо, – и будет считать, что все в сговоре со мной – и это предсказуемо, – придется именно ему. Каким чудом у Хайо раз за разом получается сделать из капризного кошмара вполне работоспособную боевую единицу, знает только сам Хайо.
Он удаляется, а мы остаемся на кухне втроем. Я разглядываю в новехонькой блестящей ложке свою морду. Черные волосы сострижены под машинку, синие от щетины щеки, нос с горбинкой. Типовой террорист кавказской национальности. Смотрю на Лаана – сейчас мы с ним полная противоположность, инь и ян. Он белокожий, длинные волосы светло-пепельные, перехвачены по лбу кожаным шнурком. Голубые глаза, короткая борода от уха до уха. В мочке уха – толстая шелковая нитка, с нее свисает какая-то позеленевшая от старости монетка. Настоящий викинг.
Внешность Смотрителей хорошо отражает характер. Мультипликационный Альдо – манерный и капризный, крепыш Хайо – надежный и справедливый, медведь Лаан – флегматичный и рассудительный, но в бою – берсерк. Полная и плавная в движениях Витка – лучший целитель, каких мне доводилось видеть, бесконечно добрая и терпеливая. Лик – тоже целитель, но в традициях фэнтези – тонкий, нервный, со здоровенными внимательными глазами и впалыми щеками. И характер у него соответственный – он фанатик, но фанатик по-хорошему. Один я, Тэри-перевертыш, не пойми что, всякий раз – разный, и по виду, и по характеру. И только Городу ведомо, зачем я нужен такой.
Лаан говорил, что я перевертыш, потому что работаю за двоих. Смотрителей должно быть семеро, но после гибели Келли и Ранэ двоих новых пока не нашлось. Это было еще до меня, и я только по обрывкам рассказов знаю, какими они были. Пара не разлей вода, всегда вместе. Они и ушли вместе – Ранэ погиб на зачистке, и Келли отправилась следом за ним по своему выбору. Теперь они уже легенда. После них Город выбрал меня – и превращает во что хочет.
Впрочем, все это только наши догадки.
Объективная же реальность в том, что мне предстоит участвовать в зачистке. Должно быть, поэтому мне и вспомнились Келли с Ранэ. Нам предстоит обезвредить самую грязную и опасную ветку городского метро – пройти от начала до конца, изводя или отпугивая всю пакость, что завелась там.
Беру книгу, лежащую на подоконнике, глажу по кожаному переплету. Книга – неотъемлемый атрибут нашей кухни, но еще никому не удавалось прочитать ее от начала до конца. Текст меняется каждый день. На этот раз – сборник коротких сказок. По сказке на страницу. Открываю на своей любимой, тринадцатой. Сказка коротенькая, как раз успею прочесть и допить чай.
«…Он был наемник, солдат удачи. Он прошел континент от края до края, и дорогой его была война, и война была его жизнью, хлебом, вином и сном. Воздухом и болью, землей и удачей его была война. И он устал от войны, и виски его покрыла седина, лицо – вечный загар, а тело – шрамы.
Она была молоденькой девчонкой из обычной семьи. В меру избалованной, в меру – внимательной к кому-то, кроме себя. Она не умела ничего особенного, она не была чем-то необыкновенным. Она была привлекательна свежестью молодости и обаятельна еще детской мягкостью.
Они не должны были встретиться – но все же встретились в каком-то парке. Она заговорила первой, спросив сигарету.
До утра они бродили по темным улицам города и вместе встретили рассвет, и он подстелил на набережной свой истрепанный всеми ветрами войны китель, и солнце медленно и величаво всходило над заливом.
Когда блистающая алая дорожка прочертила к ним свой путь, их губы впервые встретились.
«Останься!» – сказала она утром следующего дня, впервые просыпаясь не одна.
И он остался.
Ночью им снились сны. Ей – поля, усыпанные цветами. Ему – гарь и пепел и лица товарищей, к которым он не вернулся.
Каждое утро они просыпались в очень разных мирах. Каждый вечер засыпали, пытаясь проложить дорожки друг к другу. У них даже получалось.