Мир Нежити. Книга I
Шрифт:
— Сотэр, прислушайся ещё раз, — требовала вампирша. — Сосредоточься. Ещё пробуй уловить силу.
Иногда они останавливались, и юноша садился на землю для медитации.
— Главное, дыши глубоко. Мне помогло, когда медитировал, — не удержался Атти от язвительной остроты, вспомнив совет Сотэра многолетней давности.
Однако сколько бы Сотэр не отрешался, как бы не обращался весь в магический слух — всё тщетно. Устав ждать, Киния загоняла юношу обратно на коня, и они опять пускались в блуждания.
— Небось под видом медитации дрыхнуть решил! — ругалась госпожа. —
Как ни странно, первым присутствие инородной силы уловил не паладин, а вампирша и призрак. Обе, не сговариваясь, резко остановили коней.
— Уна? — вампирша заёрзала в седле.
— Госпожа, — вырвалось у призрака. — Я не уверена, что… что это именно то самое, но… может, нам убраться чуть подальше? А лучше не чуть, а сильно подальше.
Глаза Уны тревожно забегали, а в голосе прорывалась дрожь.
— Что… неужели… оно? — Киния глядела то на призрака, то перед собой, в кои-то веки желая, чтобы чутьё Высшей нежити обмануло их.
— Рядом преследователи что ли? — Вистра, обеспокоенная неизвестностью, понадеялась, что вампирша и призрак расщедрятся хоть на короткое объяснение.
Встревожились Сотэр и Атти, никогда не видевшие Уну испуганной. Ту самую Уну, которая раньше встречала смертельную опасность заливистым смехом. Разве способно что-то в целом мире ужаснуть сумасшедшего призрака, что и сражение с Высшей нежитью воспринимает как весёлую игру? До сего момента живые считали, что Уне неведом ужас.
Задёргались кони, семеня копытами. Но на сей раз скакуны засуетились не из-за чар или незримого озорства, какое проделывала Уна, когда сбрасывала с сёдел рыцарей смерти. Костяные кони, — которые давно лишились плоти и крови, а вместе с ними и страха — забеспокоились так, как беспокоились живые лошади, когда чуяли запах волков.
— Это оно! — взвизгнула Уна. — Приближается!
Вокруг был сумрак, а серые облака, как обычно, закрывали небо. Но тьма стремительно сгущалась, и всю группу будто накрыл купол, сотканный из мрака. Он сокрыл горизонт и даже пронзительный взор призрака тонул в непроглядной пелене.
— Надо уходить! — рявкнула вампирша, пытаясь совладать со всё более непослушным конём. — Поворачивай! Быстрее! Бежим!
Уна не удержала окончательно взбесившегося коня, и он сбросил Сотэра и Атти. Не справлялась со скакуном и Киния, хотя удержалась в седле. Однако увидев, что слабенькая Вистра вот-вот последует примеру соратников, вампирша сгребла её в охапку, и спрыгнула.
— Вставайте, уходим! — заорала вампирша взломщикам.
Киния побежала, всё ещё удерживая Вистру подмышкой.
Казалось, что тьма давит на плечи тяжким грузом, разъедает глаза, проникает в лёгкие и сжимает горло, затрудняя дыхание живым. С тех пор, как стали нежитью, Уна и Киния больше не страдали от холода. Но сейчас они почувствовали, как первозданный хлад проникает под кожу, даже призрачную; как пронзает душу и разум словно серебряные иглы. Вампирша и призрак задрожали, и обхватили себя руками, будто пробуя удержать тепло, которого и так не было в теле с далёкого дня обращения. Киния при этом сильнее
— Не останавливайся, глупец! — крикнула Киния срывающимся голосом, когда заметила, что Сотэр схватился за рукоять меча. — Не отставай!
Будучи на грани паники, беглецы чудом не потеряли друг друга.
— Бесполезно, — обречённо промолвила Уна. — Мы носимся по кругу. Нас так просто не выпустят.
Первой остановилась Киния. Пробежав чуть дальше, притормозили остальные.
— Оно! — взвизгнула Уна и схватилась за голову.
В Эпоху света живые страшились нежити, воспринимая её как нечто противоестественное; как явление, которое есть вопреки установленному создателем порядку: после смерти тело должно навечно упокоиться, а душа отправиться в божественные чертоги. Слишком необъяснимо и отвратительно, когда некто переступает грань смерти, но возвращается оттуда, частично потеряв былой облик.
Однако есть гораздо более редкое качество существования, которое ужасает даже вампиров, личей и призраков ничуть не меньше, чем живых Эпохи света вид восставших мертвецов. Это возвращение из небытия второй смерти. В исключительных и не поддающихся пониманию случаях кто-то из Высшей нежити после второй смерти не исчезает окончательно, но зависает на тонком рубеже между не-жизнью и абсолютным ничто. Существо дважды погибшее, но дважды вернувшееся… Дважды нежить. Самый изощрённый ум, да хоть сам император Онгхус, не мог осознать, как на белый свет — вернее, чёрную тьму — появлялось такое искажённое чудовище. Но зато все знали о ненасытности Дважды нежити, бесконечно жаждущей поглощать души. Все из обычной нежити знали об этом и в ужасе трепетали.
Нет ничего удивительного в том, что такое место, как Проклятое Проклятыми, привлекло тварь из небытия.
— П-придётся принять бой, — произнесла Киния, пробуя совладать с дрожью.
Вампирша отпустила Вистру, и та упала на четвереньки.
— Уна… Уначка… Соберись!
Киния не хваталась за меч, понимая, что даже зачарованные клинки бессильны перед Дважды нежитью.
— Что ж делать, госпожа?! — призрак спряталась за Кинией.
— Объединим усилия, — говорила вампирша, пытаясь вернуть голосу былую твёрдость. — Одновременно создадим заклятье изгнания.
— Бесполезно! — захныкала Уна. — Оно подействует разве что только на…
— Заткнись! — оборвала Киния. — Делай, что велю! Попробуем хоть что-то!
Киния встряхнулась, выпрямилась и широко развела руки. Затем она откинула голову назад, зажмурилась и начала читать строки заклинания. Поначалу голос звучал неуверенно и тихо, будто у вампирши дыхание перехватывало. Но в каждом новом слове слышалось всё больше властности; строфы эхом неслись под огромным куполом из мрака. Это привело в чувство Уну — призрак запела в унисон Кинии. Ветер не проникал сквозь пелену тьмы, однако заметался подол платья вампирши; плавно распустились в разные стороны пряди чёрных волос, как если бы Киния оказалась под водой; зазвенели кольчужные кольца. Объединяя силы, Уна положила руки на плечи госпожи.