Мир номер 13
Шрифт:
«Стоп, за окном? Медотсек находится в подвале, там нет окон» – Дженис погрузилась в свои мысли и не заметила, что Трина что-то ей рассказывала.
– Дженис? Дженис, ты меня слушала?
– Нет, прости Трина, я на секундочку задумалась, – голос у Дженис всё ещё был с неприятной хрипотцой, и она откашлялась, чтобы её убрать, – а почему мы не в медотсеке, где мы?
– Я вот только что об этом как раз говорила, – Трина обиженно надула губы и скрестила руки на груди, – мы не в главном здании, а в соседнем.
– Но только одно здание уцелело в нашей Максиме, рядом нет никаких зданий.
– Нет, есть, Мила восстановила некоторые небольшие постройки рядом
– Наверняка для какого-то таинственного злодейского плана.
– Видимо именно для того самого плана, который сейчас реализуется, но он не злодейский, – Трина всё ещё с ноткой обиды отвечала Дженис, – она спасла всех в Максиме.
– Ей бы не пришлось никого спасать, если бы она сначала подумала, что делает…
– В следующий раз непременно спрошу твоего совета, – резкий стальной голос Милы заставил девушек вздрогнуть, они не заметили, как она зашла, – Трина, тебе было велено ничего не рассказывать пациентам.
– Но ей нужно было знать для исследований, – Трина умоляюще смотрела то на Милу, то на Дженис, – я хотела помочь…
– Меня не интересуют оправдания, ты не выполнила приказ и будешь наказана, а сейчас иди в пятое здание, помоги там, – Мила говорила спокойно, но в её взгляде читалась холодная ярость, которая была направлена на бедную девушку.
Трина не посмотрев на Дженис быстро выскочила из её палаты, и, прежде чем дверь закрылась, Дженис услышала рыдания.
– Очень мило с твоей стороны так вести себя с человеком, который хорошо выполнял свою работу, – Дженис с ненавистью смотрела на мать, – ты ведь хотела, чтобы я всё узнала, иначе бы поставила ко мне кого угодно ещё, а не Трину.
– Да, хотела, – Мила безразлично посмотрела на дочь и села на стул рядом с кроватью, – но она не выполнила мой приказ и будет наказана именно за это.
Дженис смотрела на мать и чувствовала, что ненавидит в ней всё, но, прежде чем она придумала как описать свою ненависть в словах, Мила продолжила:
– Меня не интересует твоё мнение ни по одному из вопросов, я делаю лишь то, что нужно, чтобы наша Максима продолжала функционировать. Мне нужно, чтобы ты поделилась всеми теми сведениями, что успела найти, которые так или иначе связаны с Эвелин.
Дженис успела выдохнуть: Миле явно было неизвестно что она пробралась вчера к Эвелин и похоже дело не в этом.
– С чего бы мне тебе что-то рассказывать? – Дженис с вызовом смотрела на мать, – если ты облажаешься, то все увидят какая ты бесполезная и выберут другого лидера, чему я буду только рада.
Мила посмотрела на Дженис со странным выражением, Дженис понадобилось пару секунд чтобы понять, что оно означает. Миле было страшно.
– Десять человек нам спасти не удалось, – Мила сделала небольшую паузу, – все остальные находятся в опасности, но несколько человек, включая твоего друга, похоже на грани.
– Что это значит?
– Те, кто соприкасался так или иначе с Эвелин, похоже находятся под каким-то гипнозом и наносят себе увечья.
– Но у неё нет таких сил, – Дженис забыла о том, что только что не хотела ничем помогать, – тебе стоит спросить у Диары, она, кажется, что-то хотела рассказать по поводу Эвелин вчера.
– Диара мертва.
Дженис почувствовала неприятный холодок, пробежавший по спине и как будто не контролируя себя спросила:
– Она покончила с собой?
– Да, похоже она выпила какой-то неизвестный яд, – Мила с подозрением посмотрела на дочь, – откуда ты узнала?
– Потому что она рассказала о своей подруге, которая тоже якобы покончила с собой, но Диара была уверена, что это не так.
Мила резко встала и начала ходить по комнате, явно о чём-то задумавшись. Дженис смотрела на её движения и тоже думала.
«Способность Эвелин – кошмары. Какие конкретно кошмары нам неизвестно, мы думали о ночных кошмарах, о чём-то, что до смерти пугает во сне или около того. Но что, если это реальные кошмары, которые преследуют человека до тех пор, пока он не умрёт?»
Дженис и Мила похоже мыслили в одном направлении, так как обе одновременно спросили:
– Ты не знаешь, чего боялась Диара?
Дочь и мать посмотрели друг на друга с удивлением и, кажется, в первый раз в жизни с толикой уважения. Мила первая нарушила это странное молчание:
– Ты думаешь, что кошмары Эвелин реальны и они убивают наяву?
– Да, – Дженис от внезапного осознания резко села и ударила кулаком об ладонь, – готова поспорить, что Диара боялась какую-то ядовитую тварь, которая, став её реальным кошмаром, убила её.
Мила тяжело вздохнула и тут внезапно посмотрела на Дженис странным, недобрым взглядом. Всё их хрупкое взаимодействие было разрушено в этот момент, хотя Дженис не поняла с чем это было связано. Этот взгляд продлился не больше секунды, но похоже что-то объяснял для Милы. Дженис уже успела пожалеть, что пару минут так славно себя вела с матерью. Этот взгляд показал ей только то, что она и так знала: мать её ненавидела. Как, впрочем, и она её.
– И что дальше? – Дженис поменяла тон на обычный пренебрежительный для общения с Милой.
– Сегодня ты будешь лежать здесь, но вместе с тобой будут и другие пациенты, – к Миле тоже вернулась эта стальная нотка в голосе, – мне нужно чтобы вы следили друг за другом и докладывали о любых изменениях в поведении и в окружении.
– Ясно – Дженис не хотела больше с ней спорить, сейчас она хотела, чтобы Мила скорее ушла, – а силы ты нам вернёшь?
После небольшого раздумья Мила ответила:
– Не всем. Ты пока побудешь без силы, твоя слишком опасна, хотя сила Сэла в данный момент будет полезна, ему я её верну.