Мир Приключений 1955 г. №1
Шрифт:
Один из чужаков заговорил. Чудно: Доброга понимал его слова! Он говорил по-вепси и внятно, хотя ломал слова. И те из ватажников, которые знали вепсинскую речь, слушали тоже.
— Какие вы есть люди? — спросил чужак. — И зачем к нам пришли?
Он разговаривал с Доброгой, а знавшие вепсинское наречие переводили другим.
— Вот оно какое дело. Он говорит, что чужаки узнали о нас от рыболовов, которые бежали с мыса. Дескать, неведомые люди тех рыболовов, которые не успели бежать, побили. Понимай, что мы убили Биара с Бэвой. Вот и собрались чужаки, чтоб нас наказать и прогнать…
— Когда они узнали от Биара, что мы никому худого
— Говорят — напрасно мы у вас, а вы у нас людей побили, сгоряча…
— Говорят — не нужно убивать людей. А нужно ловить зверя и рыбу. В лесу и в воде для всех припасено много зверя и рыбы…
— Говорят — хотите, будем ещё биться. Не хотите — будем мириться. У вас горе, у нас горе.
— Человек от бури гибнет, от мороза гибнет, от хворости гибнет, от старости гибнет. А один другого люди не должны губить…
Кончилась речь вепсина. Доброга со светлым лицом повернулся к ватажникам:
— Что же, други? Будем судить вечем или сразу решим общим голосом? Я так считаю — дело простое, нечего голову ломать!
Одинец ответил, со всей силой отрубив рукой:
— Чего же нам? Мы и не хотели входить в чужую часть. На всех хватит и без того. Быть миру!
— Быть миру! Быть миру и дружбе!
Толмач что-то сказал старику в лодье, и тот махнул костяным посохом. Чужаки вытолкнули к Доброге какого-то человека, с ног до головы закрытого черными соболиными шкурами. Толмач пояснил:
— Мы первые пролили вашу кровь. Мы даем вам женщину, чтобы она вам рожала новых людей.
Из соболиных шкурок высунулась знакомая голова — это была Бэва!
Доброга положил девушке на плечо руку и усмехнулся:
— Девушка добрая, и её должно принять. У меня есть жена. Пусть же она сама выбирает из холостых ребят, кого захочет.
Толмач перевел. Путаясь в собольих хвостах, Бэва подошла к Яволоду. Парень её обнял. Мир закреплен!
Чужаки побежали к повольникам и пустились обниматься. Старик в лодье поднял костяной посох и потряс им. Повсюду на берегах ударили бубны, и к стану ватажников побежали кожаные лодьи и лодочки. Кричат чужаки радостно. Надо думать, одно кричат все люди, которые избавились от мысли о войне:
— Не будет крови, не будет! Мир!
Толмач рассказывал, что он сам от рода вепсин, уже давно забрел в эти места и в них прижился. Народ, что живет в низовьях Двины и на берегах того соленого моря, в которое впадает Двина, добрый, зовет себя биарминами. Слово же «биар» значит «человек». Биармины — дети Великой Воды, богини Йомалы.
Глава пятнадцатая
Далеко, за Черным лесом, за реками и озерами, остался Новгород. Повольники плыли вниз по Двине, к соленому морю. Вскоре ещё одна река, не меньше Ваги, втекла в Двину, но с правого берега, и Двина расширилась, покрылась лесистыми островами. Обиармившийся вепсин Анг, который толмачил при заключении мира с биарминами, показывал повольникам удобные протоки и рассказывал о биарминах: у биарминов нет города, они не нуждаются в городах. Они живут семьями и малыми починками по морю. С весной многие поднимаются за рыбой по Двине, но далеко не ходят. И зимуют у моря. Редко кто остается так далеко на Двине ловить зверей зимой, как отец Бэвы, Тшудд, которого ватажники по ошибке назвали Биаром.
Расшивы повольников отошли от мирного стана, окруженные лодьями и лодками биарминов.
На четвертый день Двина расширилась ещё больше, ещё больше рассыпалась на рукава. Течения не чувствовалось. Расшивы прошли за последний остров, и повольники увидели, как берега загнулись вправо и влево, а прямо, на сивер, не было ничего, кроме воды, до самого края. Так они первые из всех новгородцев вплыли в новое море.
Кто-то бежал из моря навстречу ватажникам и резал воду высоким черным плавником, пряча тело в море. Не спешило ли морское чудо, чтобы напасть на людей?
Биармины заволновались и показывали руками, что не нужно биться. И вепсин приказал, чтобы повольники не трогали морское чудовище, а поворачивали к берегу.
Бежать? Да и не убежишь, вот оно. Чудовище отвернуло и мчалось между расшивами, чуть выставив черную спину с плавником. Одинец что есть силы метнул тяжелую боевую рогатину. И другие не опоздали: кто ударил рогатиной, а кто зазубренной острогой.
Чудовище взметнулось и взбило кровавую пену. Его подтянули за веревку, привязанную к остроге. Доброга вгляделся в свирепую морду со страшными зубами в пасти и пошутил:
— Вот так касатушка-касатка!
Расшивы потащили касатку к берегу. Вдали же виднелись какие-то большие рыбы, над ними взлетали тонкие струи. Вепсин объяснил, что это тоже морские чудовища, которые бывают и в десять, и в двадцать, и в тридцать раз больше касаток.
Солнце белило небо и море. С земли подступал Черный лес, а между ним и морем оставалось ничейное место; голый, каменистый берег подходил к земле с мхами и травами, которые покрывали первые древесные корни. В заливе обнимались вода и земля, и земля струила из леса ручей сладкой воды.
Море ворожило, колдовски тянуло повольников. На опушке стояли две вежи биарминов, обтянутые кожей. Хозяева моря подошли к гостям. Повольники как будто не заметили жилья на берегах, а вблизи жило немало биарминов. В залив вбехала лодка за лодкой.
Биарминовский народ валом валил поглядеть на пришельцев. Давно ли засыпали стрелами? Добрые люди.
Повольники кое-как вытащили на сушу касатку; биармины не помогали. К мертвому зверю не каждый биармин решался подойти и на сухом берегу — водяные люди считали касатку воплощением зла. Самые храбрые мялись, мялись, а всё же подошли. Они повытаскивали рогатины из жесткого тела и кое-как вырезали остроги костяными ножами. Они с громадным любопытством рассматривали железные насадки и щупали острые рожны. Поговорив между собой, биармины начали тыкать мертвую тушу и дивиться легкости, с которой железо вспарывало твердую шкуру. Они смеялись и махали тем, кто ещё не осмелился подойти.
Один биармин взял рогатину Одинца и просил руками, чтобы ему позволили метнуть. Что же, для хорошего человека не жалко, мечи!
Биармин отступил шагов на сорок и сбросил меховой кафтан. Сутуловат, тело смуглое, чистое, руки длинные. Сильный мужик. Примеряясь, он взвесил в руке тяжелую рогатину и метнул в тушу.
Хороший охотник, он всадил рогатину чуть ли не как Одинец. Не веря своим глазам, биармин подошел поближе и охнул. Оп поднял свое копье с костяным рожном и ощупал его.
Тут-то и поняли самые медленные умом повольники очевидную истину: биармины никогда не знали железа!