«Мир приключений» 1963 (№09)
Шрифт:
— Теперь дайте очередь, — скомандовал Грабер. Шварц нажал на курок. Дробно прогрохотали выстрелы. Люди у стены встрепенулись и застонали. Я зажмурил глаза. В это время послышался членораздельный голос. Кто-то в шеренге медленно, словно с усилием, произнес по-немецки:
— Проклятые…
Стрельба прекратилась. И тогда голос стал еще более явственным:
— Проклятые звери… Изверги… Будьте вы прокляты…
— Это кто? — громко спросил немецкий генерал.
— Это новенький экземпляр, — весело объявил Грабер. — Один наш бывший биолог, Фрелих. Помните, я вам докладывал. Он здесь решил организовать бунт.
Фрелих! Фрелих! Тот самый Фрелих, который приносил мне на анализ кроличью кровь. Тогда его избил Шварц. И вот что они теперь с ним сделали!
— Будьте вы прокляты!.. — простонал Фрелих. К нему подошел генерал и изо всех сил ударил по его лицу железной палкой.
— Будьте вы прокляты… — продолжал говорить немец. Это было страшно. Немецкий генерал избивал своего изуродованного соотечественника! А тот с нечеловеческим упорством продолжал повторять слова проклятья.
В это время послышался громкий хохот Грабера.
— Вот видите! Вы его лупите, а ему все нипочем! Каков, а? Ведь такие устоят против чего угодно!
— А ну-ка, поставьте его к стенке, — скомандовал озверевший немец. — Дайте по нему хорошую очередь, чтобы знал!
— Не стоит. Он еще не полностью отвердел. Его тело еще недостаточно плотное.
— Черт с ним. Ставьте! — приказал генерал, вытирая платком потное лицо.
— Будьте вы прокляты… — стонал Фрелих.
— К стенке! Нечего церемониться! — настаивал немец.
— Может быть, не стоит, господин генерал, — заметил американский полковник.
— К стенке! Вы, американцы, должны научиться быть жестокими, иначе мы никогда не выиграем войну! — Через неделю он будет как и все, — пояснил Грабер.
— Будьте вы прокляты…
— К стенке!!
Грабер с сожалением пожал плечами и, подойдя к Фрелиху, стал подталкивать прутом. Тот медленно пошел к стенке, и я заметил, что в его осанке еще осталось что-то человеческое, живое. Он шел, подняв тяжелую голову так высоко, как мог, а его неподвижные глаза горели ненавистью.
От ярости и возмущения у меня потемнело в глазах, тело покрылось холодным потом, сердце, как тяжелый молот, колотилось в груди. Сам того не замечая, сжав кулаки, я выступил из укрытия.
— Огонь! — крикнул немецкий генерал доктору Шварцу.
— Будьте вы прокляты… — простонал Фрелих. Я сорвался со своего места и бросился на Шварца. Я схватил его за горло, опрокинул на спину и, оттащив от пулемета, принялся бить по лицу.
Дальше я не помню, что было. Послышались выстрелы.
Кто-то закричал. Ко мне подбежали, ударили по голове…
9. НЕУДАВШЕЕСЯ ВОССТАНИЕ
Я очнулся от острой боли в правой руке. Открыв отяжелевшие веки, я увидел прямо перед собой чьи-то пальцы, державшие огромный шприц, который медленно наполнялся кровью. Вторая рука сжимала мой локоть. Я поднял голову и увидел, что на краю кровати сидит женщина. Это была фрау Айнциг.
Заметив, что я очнулся, она резко проговорила:
— Не шевелитесь, Мюрдаль, не то сломается игла.
— Игла? — ничего не соображая, спросил я.
— Да, игла. Видите, я беру из вены кровь.
Я попробовал потянуть руку, но она навалилась на меня всем телом и сквозь зубы процедила:
— Черт бы вас побрал! Не шевелитесь, иначе будет плохо! Я уставился на цилиндрический сосуд в ее руках. Айнциг ловко выдернула иглу из вены и положила на ранку кусок ваты, смоченной йодом.
— Теперь сожмите руку в локте, плотнее.
Она поднесла шприц к глазам. Я следил за ее движениями, и постепенно в памяти начали восстанавливаться картины недавно увиденного и пережитого кошмара.
— Что вы хотите со мной делать? — спросил я.
— Ничего особенного. Беру вашу кровь на исследование.
— Для чего?
Она повернула ко мне свое тонкое, бескровное, заостренное лицо и ответила с усмешкой:
— Чтобы знать, с чего начинать.
Комната, где я лежал, была небольшая, светлая, со стенами, выложенными белым кафелем. Она напоминала операционную. Сквозь широкое окно виднелось голубое небо и справа — край серой бетонной стены. Айнциг подошла к окну и уселась за небольшой столик со стеклянной крышкой, на котором стояли пузырьки с растворами, пробирки в штативах, никелированные коробки с инструментами. Мою кровь она разлила по нескольким пробиркам, а оставшуюся часть выплеснула в стеклянную кювету. В нее она опустила два электрода, от которых провода тянулись к черному эбонитовому ящику.
— Вы измеряете концентрацию водородных ионов?
— Вы догадливы! — едко ответила она. — Хотя я терпеть не могу возиться с поганой кровью французов и арабов.
— Видимо, вам больше нравилось возиться с кровью своих соотечественников, например с кровью Фрелиха?
Фрау Айнциг вскочила со своего места и, нагнувшись надо мной, зашипела:
— Он не мог быть настоящим немцем! Иначе он никогда не пошел бы на такую подлость! Он хотел поднять бунт в институте из-за окаменевшего черномазого кретина! Это только французы, арабы, негры, русские и прочие…
Я не понимал, чего здесь было больше — фанатизма или патологической жестокости. Передо мной стояла женщина-зверь, участница самого подлого и грязного преступления.
— Когда-нибудь, фрау Айнциг, вам будет плохо, ох и плохо!.. — простонал я и отвернулся к стенке.
Мне вдруг стало противно смотреть на эту гадину с завитыми бесцветными волосами, с тощей плоской фигурой, с остроносой маской вместо лица.
Айнциг хихикнула и вышла из комнаты. Я слышал, как она покатила впереди себя столик со склянками и инструментами.