«Мир приключений» 1963 (№09)
Шрифт:
И это каждый день!
Актеры и актрисы уставали, иногда жаловались, ссорились из-за ролей, но так любили эту сумасшедшую работу, что даже с повышенной температурой ездили играть в села.
Нет, это тоже не для него. Да и роли ему давали маленькие. До свиданья, он уезжает в Ереван!
В столице республики ему тоже не было отказа. Руководители крупного театра, правда, объяснили ему, что пока еще он не артист, но способности у него есть и можно попробовать сделать из него артиста. «Нужна работа, — сказали ему, — работа, работа!»
А нельзя ли ему сниматься в кино? За это, говорят, очень здорово платят. Когда-нибудь впоследствии можно будет я сниматься. Пока же в кино ему делать нечего.
До свиданья, он едет в Москву!
В Москве произошло событие, которое люди считают важным. Он женился. Правда, ему это не казалось таким уж важным. Он сделал это уже не в первый раз. Жена у него была и в Ашхабаде, куда он ездил на заработки. Он пышно отпраздновал там свою свадьбу. Была еще жена в Сухуми, где он пытался спекулировать фруктами и в ожидании огромных заработков снял лучший помер в гостинице «Абхазия». Но он прогорел, не мог даже расплатиться, и, чтобы подправить свои дела, женился на девушке, с которой познакомился в очереди у кинотеатра. Он не придавал этому особого значения. Уехал — все равно что развелся. В Москве вышло немного иначе. Пришлось зарегистрироваться в загсе и поставить отметку в паспорте. Со своей будущей женой он познакомился в вагоне метро. Люди мечтают о том, чтобы жить в Москве, о постоянной московской прописке. Он добыл эту прописку в два дня — познакомился, женился и стал москвичом. Девушка была ничего себе — светленькая, довольно хорошенькая, но легковерная и, как он считал, глупенькая.
Сейчас, из самолета, он мысленно помахал ей рукой на прощанье. Московская прописка не понадобилась. Ваш супруг уезжает на постоянное жительство за границу!
Когда он был в Москве, там открылась американская выставка. Конечно, он раздобыл билет. Пришел с утра и ходил по павильонам целый день, пил кока-колу, приглядывался к людям. Ему поправился один американский паренек — гид, совсем еще молоденький. Он отлично говорил по-русски, а все его объяснения были остроумными, очень веселыми. Жорж несколько раз возвращался к нему и уже обменялся с ним репликами, взглядами. Наконец он дождался, когда люди разошлись. У него была заранее приготовленная, с трудом составленная английская фраза:
— Ай вонт спенд май векейшем ин Америка…
Произнес он ее так, что гид сначала удивленно заморгал глазами и только потом догадался.
— Что, что? — переспросил он по-русски. — Вы говорите, что хотите в Америку?
— Отпуск провести, — сказал Жорж и улыбнулся. Он видел, что сумел заинтересовать американца. — Только отпуск… Только посмотреть…
— Так приезжайте. У нас есть призм. Вы достаньте путевку.
— Деньги, — сказал Жорж. — Денег нет.
Он с сожалением развел руками, пожал плечами и опять улыбнулся. Улыбок он не жалел, когда хотел кому-нибудь понравиться.
— А почему у вас нет денег? — с интересом спросил гид. — Вы кто, каков род ваших занятий, если я могу это знать?
— Вполне интеллигентный человек, — сказал Жорж. — Трудовые доходы. Никакого бизнеса нет. Я актер. А на трудовые доходы, вы сами понимаете, не очень-то… И потом, с путевкой у нас тоже не так просто…
Американец взглянул на него испытующе:
— Приехавший отсюда всегда может у нас в Америке сделать себе доллары…
Он проговорил это бегло и как бы между прочим. Жорж мог подхватить эти слова, мог и отступить. Выбор оставался за ним.
Он медленно раскрыл портсигар, предложил гиду:
— Русский табак…
Тот взял одну и чиркнул спичкой:
— Американский огонь!
Закурили. Снова улыбнулись друг другу. Жорж спросил:
— Вот таком парень, как я… что мог бы, к примеру, делать, если бы попал в Америку?
— В каком смысле «делать» и в каком смысле «попал»?
— Ну, по путевке… Или как-нибудь иначе…
— Если этот парень настроен серьезно, тогда много можно делать.
— Парень настроен вполне серьезно, — сказал Жорж.
— Видите ли, — гид оглянулся по сторонам, — я лично этими делами не занимаюсь. Но я могу сам дать некоторые полезные адреса в Нью-Йорке, и когда вы туда попадете, вам помогут…
— Парню нужен хороший бизнес, — сказал Жорж.
— Хороший бизнес — пресс-конференция. Там нужно открыто говорить, почему покинул родину. Пресс-конференция — это хорошие деньги. Потом можно также книгу написать о советской молодежи. Если человек писать не умеет, ему помогут. Советского актера у нас, по-моему, примут хорошо.
— А студента?
— О, студент — это было бы еще лучше. Большая популярность, пресс-конференции в наших высших учебных заведениях, в наших колледжах…
Поговорили еще немного. Жорж записал несколько адресом.
Не бог весть каким значительным был этот разговор. Вежливые и ни к чему, в конце концов, не обязывающие слова. Но сейчас, когда Жорж Юзбашев сидит в кабине самолета, привалившись плечом к стенке, у него во внутреннем кармане чуть слышно похрустывает, шуршит бумажка с адресами. Все-таки есть на первый случай какая-то зацепка…
Вернувшись тогда из Москвы, Жорж сказал Гарнику Мисакяну:
— Нужно поскорее сматываться…
Они вплотную взялись за подготовку перелета из Еревана в Турцию. Но в это самое время Жорж сделал удивительный шаг, которого Гарник никак не мог понять: он подал документы на филологический факультет Ереванского государственного университета. Потом он держал экзамены. И, хотя сдал их неважно, все же был принят на первый курс. Комиссия учла, что абитуриент имеет напечатанные литературные произведения (он действительно как-то опубликовал в районной газете трехстраничный рассказик). Кроме того, он до экзаменов побывал дома у профессора. Рассказал профессору о своем горьком детстве, об ошибках и срывах юности. «Так что же, мне всю жизнь тащить на себе клеймо? Я хочу вступить на другой путь!»
Был неприятный разговор с Гарником.
— Почему ты все это затеял? И перед самым побегом! Отступаешь? Струсил?
Нет. Он не отступает. Их планы ничуть не меняются.
— Как же так? В чем же дело?
Они ходили по улицам города, останавливались, с ненавистью скрещивали взгляды, оскорбляли друг друга и расходились.
И сходились снова. А когда наконец расстались окончательно и Жорж, пройдя десяток шагов, встретил знакомого парня, первые его слова касались Гарника:
— Ох, надоел мне этот Мисакян… Ох, развязаться бы с ним навсегда!..