Мир Приключений 1965 г. №11

Булычев Кир

— Уродина! — проворчал он, глядя в сторону Тимофея. — Вывих! “Отец доктор”! Олух! Самое большее — растяжение.

Однако наступать на ногу Косых поостерегся. Опираясь на костыль, он проковылял до контейнера, который так и остался лежать посредине косы. Став на колени, Косых распаковал его, достал палатку-серебрянку. Поохивая от боли, он снова отправился на опушку, чтобы срезать колышки, вернулся, поставил палатку, принялся готовить еду. Он был очень сердит на парней, встретивших его так неприветливо. Чувствуя себя здесь ненужным, лишним,

калекой, он ругал себя, что, вопреки своему желанию, прыгнул к туристам. Даже будь он здоровым, от него здесь было бы мало толку. Косых казалось, что здесь, па косе, он встретит испуганных, паникующих мальчишек, и главной его заботой будет — командовать ими. Но все вышло не так. Единственно, что его успокаивало, было сознание: теперь уж преступники не уйдут от заслуженной кары. Не отвертеться им. Уж он, Косых, доставит их куда надо. Вина туристов в поджоге представлялась ему доказанной: ведь они даже не возражали.

Занимаясь делами, Косых нет-нет да и посматривал в сторону, где на брезенте возились с мотором Тимофей и Дзолодо. Те не обращали на него внимания. А он, в свою очередь, старался вести себя так, словно спрыгнул сюда стеречь, чтобы они не убежали.

Обедал Косых в одиночестве. Он сварил себе суп из горохового концентрата и пшенную кашу. Поел плотно, собрался отдохнуть, но нога, беспокоившая его только при движении, стала нестерпимо ныть и на покое. Косых снял ботинок. Боль ненадолго успокоилась, а потом прихватила с новой силой. Нога сильно распухла в голеностопном суставе. Косых заполз в палатку и кусал себе губы, чтобы сдержать стоны.

Часов в шесть вечера Косых услышал чихание мотора. Как ни болела нога, но он затаил дыхание, прислушался. Раздалось несколько выхлопов. И все.

— Упрямые, черти, — пробормотал Косых. — Прав этот верзила, Тимофей. Не пройти на шестах в ущелье. Выбросит течением.

Косых выглянул из палатки.

— Извините, что разбудили! — крикнул, увидев его, Тимофеи. — Дело-то больно важное!

— Да ну его, — махнул рукой Дзолодо.

— Ну, да не ну, — нахмурился Тимофей. — Знаешь, зачем он прилетел?

— Нам помочь.

— Как бы не так. Арестовать нас.

— За что? — Узкие щелочки глаз Дзолодо округлились.

— За поджог.

— За поджог?!

— Угу. — Тимофей внимательно рассматривал свечу. — За поджог. Доверили костер Марине, а она где-то его не погасила. Вот ветер и раздул. Видишь, что вокруг делается. А виноват — я. Так и скажу. Ведь я доверял Марине костры…

— Не Марина виновата.

— Откуда ты знаешь?

— Помнишь, у залома? Мы еще в тот день очень рано стали лагерем.

— Короче!

— Утром, когда мы пошли в обход залома, я оглянулся. Увидел дымок. Это мы не погасили костер. Не Марина. Она аккуратная.

— Ничего себе! И ты молчал?

Дзолодо пожал плечами:

— Заливал-то ведь ты. А тебя учить — только портить.

— Ты это точно помнишь?

— Совершенно точно.

— Лихо… Ладно, помолчим

пока. Хромой сюда топает. И с мотором дело дрянь. Искра пропала. В общем, влипли…

Косых, опираясь на рогатину, приковылял к брезенту, на котором чинили мотор.

— Не сердитесь, что шумим, — встретил его Тимофей. — Сами понимаете, необходимость.

— Ладно ершиться. Я по делу.

— Подождите. Вот соберемся все — вызывайте самолет. И прямо в суд. Но виноват я один. Точно установили.

— Хорошо. Ты так ты. Вон куда посмотрите. — Косых махнул в сторону предгорий.

— Ну? — нетерпеливо спросил Тимофей. — Горы. Ничего больше не вижу.

— Там ливень.

— Не над нами же капает.

— Путешественнички…

— Короче.

— Дал бы я тебе костылем по шее. Чтоб слушал.

— Ну?

— Ливень идет в верховьях Лосиной. — Да нам-то что, в конце концов!

— Коли ливень идет в верховьях, значит, вода поднимется. Сильное наводнение может быть. — Косых объяснил очень терпеливо. — Дошло?

Прищурившись, Тимофей посмотрел на Косых, грязной, измазанной маслом пятерней почесал в затылке, сплюнул. Дзолодо встрепенулся:

— Это правда?

— Делать мне больше нечего, как сказки вам рассказывать… Вишь, паря, дело-то какое.

— Лихо…

— Лише и быть не может. Куда ж еще! Что с мотором-то?

— Да еще на час работы. Искру никак не найдем.

— Мрачный ты человек, Тимка, — сказал Дзолодо. — Теория вероятности позволяет допускать отклонения и в одну и в другую сторону.

— Теория вероятности… Математик… — сказал Тимофей. — Не стоит рисковать. Слишком дорого.

— Но ведь раз на раз не приходится, — попытался успокоить его Дзолодо.

— Рассуждаете вы умно, — проговорил Косых. — Только поторапливаться надо. Не ровен час — опоздать можно. Тогда ничего не исправишь. Затопит вода грот.

— Нечего под руку говорить. Помочь-то не можете… А там Марина, Петр…

Косых обиделся. Он считал, что достаточно сделал для примирения. Без его подсказки парни могли упустить начало наводнения. Тогда очень туго пришлось бы тем, кто отсиживался в гроте.

Посмотрев еще некоторое время на работающих. Косых повернулся и запрыгал, опираясь па костыль, к своей палатке.

— Это ты зря, Тимка.

— Не зря. Коль ты сторож, так сторожи, а с советами не лезь.

— Так ведь он…

— Ну чего, чего он? Ну, сказал. Ну, спасибо. И будет!

— Ты несправедлив.

— Это не математическая формула.

— Это просто нечестно.

— Пока нет Петра, я за старшего. Мои распоряжения и поступки будем обсуждать потом. О дисциплине мы договорились еще в начале похода. Все.

Дзолодо замолчал и не сказал ни слова до того времени, пока мотор не запел “пчелкой”. Иными словами, на больших оборотах звенел ровно, без перебоев. Правда, за время молчания Дзолодо раз двадцать пытался играть в шахматы “по памяти”, но напрасно. Не выходило.