Мир приключений 1966 г. №12
Шрифт:
Не очень-то приятно находиться в потоке лучей света неизвестной машины, но Михаил твердо стоит на ее пути. Гулко бьющееся сердце на какое-то мгновение заглушает все иные звуки. Он не слышал бы, пожалуй, даже сигнала машины. Но шофер не сигналит, а останавливается, и из нее поспешно выходит какой-то человек, кажущийся Михаилу очень знакомым.
— Миша! — слышит он взволнованный голос и сразу же узнает капитана Черкесова. — Что ты тут делаешь, Миша?
Теперь они стоят рядом и к ним спешит лейтенант Егошин.
— Я все вам сейчас расскажу, Олег Владимирович, — шепотом произносит наконец Михаил, — только потушите, пожалуйста, фары вашей машины.
И он торопливо и не очень связно рассказывает капитану Черкесову все, что они пережили с Володей Ивановым и о чем передумали за этот вечер…
Тарзан зол не только на весь мир, но и на самого себя. Напала, значит, на его след милиция… И, наверно, не но какому-то там “составному портрету”, как уверяет Джеймс, а просто предала какая-то сволочь. Молокососов этих, Мишку с Володькой, давно нужно было прикончить. Нашел Джеймс с кем связываться!
А Васька Оголец — толковый парень. Выследил их не хуже того заморского шпика, под которого работает Джеймс… А как же настоящее-то его имя? Небось Жоржик какой-нибудь?..
Чем больше думает Тарзан о Джеймсе, тем злее становится.
Все у него тайны да секреты, но для него, Тарзана, не секрет ведь, на каких “боссов” он работает. А чьими руками он жар загребает? Его, Тарзана, руками. Ну, так ты и расскажи тогда, каковы у тебя или у твоих “боссов” цели. Так нет же, не доверяет, видишь ли… А тому, будто главная его задача — развращать мальчишек, забивать им головы этим дурацким суперменством, Тарзан просто не верит.
Джеймс вообще любит пускать пыль в глаза, делать вид, что осуществляет какие-то идеи. А какие у него могут быть идеи? Вот он, Тарзан, например, почему работает на Джеймса? Да потому, что ему хорошо за это платят. А сам-то Джеймс ничего не получает разве от своих “боссов”? Побольше, конечно, чем Тарзан. Вот тебе и вся идея! А попадись этот “идейный” в руки милиции или госбезопасности — не задумываясь продаст любого, спасая свою шкуру. Да и сам он, Тарзан, в подобной ситуации не будет дураком…
Ну, а пацанов этих нужно обязательно прикончить — они слишком много знают. В этом Тарзана не надо убеждать. Потому он сейчас у забора дачи Ивановых. Ждет подходящего момента. Как только мальчишки лягут спать, он мигом проберется к ним и сделает свое дело. Но, пока у них горит свет, предпринимать что-нибудь опасно — поднимут крик, да и телефон там…
А свет все не гаснет в одном из окон. Они это не спят или тетка? Оголец уверял, будто, кроме их и тетки, никого там больше не должно быть. А вдруг сам профессор вернулся? Тогда с ним должна быть охрана, он ведь засекреченный какой-то…
Это тревожит Тарзана.
“А не послать ли всех к черту? — мелькает вдруг неожиданная мысль. — С этим Джеймсом можно влипнуть посерьезнее, чем на любом уголовном деле. Не махнуть ли, пока не поздно, куда-нибудь подальше от столицы? У меня и на Кавказе, и в Молдавии кореши есть, они приютят…”
Он уже направляется в сторону станции, но тут же возвращается назад, решив все-таки перелезть через забор и заглянуть в освещенное окно. А когда уже взбирается на забор, слышит шум автомобильного мотора и быстро сползает назад. Лишь убедившись, что машина ушла в другую сторону, лезет снова. Но и на этот раз его постигает неудача — под его грузным телом ломается вдруг подгнившая доска и он чуть не срывается с забора.
“Ну, теперь все!.. — замирает сердце у Тарзана. — Сейчас выскочит кто-нибудь из охраны профессора и начнется переполох…”
Но все тихо вокруг, даже свет нигде не зажегся, кроме того окошка, с которого он вот уж второй час не сводит глаз. Неужели так крепко спят, что не услышали ничего?
Тарзан прислушивается, озирается по сторонам и даже у самой дачи долго не решается заглянуть в освещенное окно, дивясь своей непонятной робости.
А за окном очень мирная картина: небольшая, аккуратно прибранная комнатка с диваном, а на диване спящая старушка.
“Володькина тетка, наверно, — с невольным вздохом облегчения решает Тарзан. — А пацаны, скорее всего, на веранде…”
И он, низко пригнувшись, неслышно скользит к дверям, перебирая в руках связку ключей и отмычек.
Что тут за замок у них? Ага, врезной. Какой только — пружинный или сувальдный? Ну, слава богу, пружинный! Этот попроще…
Он осторожно всовывает отмычку в замочную скважину, но не успевает сделать ни одного поворота ею, как дверь бесшумно распахивается, а кисти его рук оказываются зажатыми чьими-то сильными пальцами. Он пытается отпрянуть назад, но теперь его хватает кто-то сзади.
— Ну все, Дерябин! — слышит он почти добродушный голос, и напружинившееся было тело его сразу обмякает.
“Да, теперь уж все…” — проносится в его мозгу.
Спустя несколько минут, когда связанного Тарзана сажают в машину, капитан Черкесов спрашивает Михаила:
— Ну как, Миша, — тут переночуешь или отвезти тебя к сестре?
И, хотя Михаилу очень хочется домой, к Валентине, он пересиливает это желание.
— Нет, я тут переночую, вместе с Володей, а уж завтра…
— Ну и ладно! — протягивает ему руку Черкесов. — Завтра я пришлю за тобой машину.
А ведь и ему тоже очень хочется отвезти Михаила к Валентине сейчас, но он понимает, как важно этому парню пересилить себя, преодолеть страхи этой ночи, почувствовать, что он обрел наконец мужество. И не стоит, пожалуй, ставить его в известность, что будут они тут с Володей не одни, что о них позаботятся работники местного отделения милиции.
Дорогой он долго думает об этих ребятах, не пожелавших стать суперменами “I” и именно потому ставших полноценными людьми. Ибо что такое супермен? Существо, по сути дела, лишенное главных человеческих достоинств — морали и чувства долга. Но какие же они сверхчеловеки — лишенные этих достоинств человека? Скорее, недочеловеки, подобные такой скотине, как Тарзан, у которого теперь лишь одно на уме — любой ценой спасти свою шкуру…