Мир приключений 1974 г.
Шрифт:
При упоминании о капитане Чекрыгине и о стлани парни повеселели. До чего тогда ловко получилось, а главное, новички Трошка и Сашка показали себя настоящими работягами.
— Ты, Саша, поройся, поройся в трюмах памяти, — подзуживал Попова тракторист-весельчак. — Быть не может, чтоб у капитана Чекрыгина на этот счет случая не нашлось! Ты думай, Саша, думай.
— Зебры думают.
— Это о чем же?
— В какую они полоску: в белую или в черную, — рассердился Сашка.
Лазарев не расчетливо пошевелился и зашипел от боли: нелегкая его дернула
— Что с тобой? — строго спросил Аким.
— Отсидел… Не в этом дело. Похожий случай у капитана Чекрыгина был.
Веселье стало полным.
— «Быво, быво, все быво! — подражая и чуток перевирая горьковского Барона — Качалова, заливался тракторист. — И вошади, и каг’еты, каг’еты с гег’бами! Все быво!» Трави дальше!
— Это правда было!
— Трави, Троша, трави! Мы телеграмму капитану Чекрыгину отобьем. На гаечном ключе. Проверим. Не стесняйся! Додули до горы, с горки — прыгнем!
— Так и было! — Трофим прижал распухшие лиловые руки к груди.
Жихарев вытирал слезы смеха культяпкой, обернутой в сукно.
— Ну трепачи!..
Однако он уже начал прикидывать, есть ли реальная возможность осуществить спуск бульдозера в долину.
— Да мне сам капитан Чекрыгин рассказывал! — упорствовал Лазарев.
— Саш! А тебе он не говорил о летающих бульдозерах? — Поперхнувшись чадным дымом и пересиливая кашель, Филя-тракторист толкал Попова в бок.
У костра всем сделалось вроде теплее, мороз не так уж будто поджимал к ночи, а рдяная заря не выглядела зловещей.
— Гы-гы-гы… — дразнил Филю рассерженный Сашка. — Не сообщал мне этого капитан.
Лазарев смеялся вместе со всеми, но, когда веселье постепенно улеглось, настойчиво продолжил:
— Я все-таки расскажу.
— Давай, пока чай закипит, — кивнул Аким. По размышлении Жихарев про себя уже не отрицал напрочь возможности спуска бульдозера, но многое было не ясно. Стоило послушать, что скажут ребята.
— Ну, спустили они бронетранспортер с кручи на тросе. Вот все.
— Яркая речь, — сказал Жихарев.
— Только круча была высотой двадцать метров. Угол наклона не шестьдесят, как здесь, а под сорок, — добавил Трофим.
— То-то и оно… — вздохнул Аким.
После захода солнца огонь костра стал особенно ярок. Густые тени на задумчивых лицах парней, сидевших в кружок, будто гримасничали. Лиственничные поленья, подобно березовым, хорошо горели и сырые, а на торцах внятно шипела и паровала влага.
— Чего вы набросились на Лазарева? Осмеяли, не выслушали! — взорвался вдруг Сашка.
— Да, — проворчал бывший подводник, а ныне тракторист Филя, — телеграмму капитану Чекрыгину можно не посылать. Не тот случай.
— Почему же «не тот»? — взвился Попов. — У нас есть два конца троса по пятьдесят метров. Трос выдерживает до пятнадцати тонн. Так? Так. Бульдозер весит одиннадцать восемьсот. Этими тросами мы вытягивали машины из топи. При спуске с кручи бульдозер не будет весить больше. Инерции — никакой. В чем же дело? Чем плохо предложение Лазарева? Ты ведь это предлагал?
— Да. Я вот еще что хотел… Чтоб притормаживать машину на спуске, несколько елок к тросу привязать, сучьями вперед. Чтоб подстраховаться.
— Отвал можно опустить в крайнем случае, — серьезно заметил тракторист.
— Ни в коем случае! — воскликнул Лазарев. — Уклон очень крутой. Перевернуться может бульдозер…
— Э-э-э… — протянул Попов. — Про технику безопасности забыли. В инструкции что сказано? На крутых спусках машину надо подавать задом. Отвал противовесом будет, а понадобится — и якорем.
— Якорем! Действительно, якорем! — обрадовался бывший моряк.
Ребята смотрели на Жихарева, ожидая, что скажет Аким, а тот был очень доволен своими парнями, постарался не перехвалить. Он покуривал неторопливо, и лицо его оставалось немо.
Трофим не вытерпел:
— Никакого риску, дядя Аким. А Сашка просто молодец! Как это никто из нас не вспомнил про инструкцию?
Жихарев покосился на него и бросил окурок в костер:
— Никакого? А то, что ты можешь на попа встать да шмякнуться кабиной о камни? Ни тебя, ни машины…
— По-моему, это исключено. Елки, которые будут привязаны к тросу, достаточно тяжелы, чтоб создать противовес.
— А что мы знаем о склоне, скрытом под снегом? Сашка рукой махнул:
— Разведать можно! Спустимся, обследуем трассу…
— Ничего себе «трасса»… — вздохнул Филя. — Пока всю технику таким манером спустим, обязательно какую-нибудь машину разобьем.
— Зачем же все машины спускать? — пожал плечами Лазарев. — Я об одном бульдозере говорил. Об одно-ом!
— А если поломка? — не унимался тракторист. — Нас рядом не будет.
Трофим сказал твердо:
— За свой я ручаюсь. А если что — отремонтируем.
— Это тебе еще бульдозер на запчасти оставлять?
Вспыхнул спор. Основным возражением было: сможет ли один бульдозер расчистить просеку площадью в пятнадцать квадратных километров за месяц, за то время, пока колонна обходным путем выйдет на кручу противоположного берега. Это казалось совершенно нереальным.
— Делать в день пятьдесят на пятьдесят просеки?! Одним бульдозером?
— Взбеситься надо!
— Почему за день? — спросил Лазарев. — И почему одному?
— Прежде чем спорить — посмотри под кручу! Там тебе не редкостойная, лиственничная, как здесь, наверху. В долине — лес. Деревья чуть не в обхват попадаются! — горячились трактористы.
— Трелевать можно, — вступился Сашка.
Лазарев поднял руку:
— Обождите. Давайте об одном. Почему, я спрашиваю, за день, за светлое время? И почему одному? Вон техника сутками стоит и пыхтит не переставая. Если вдвоем с напарником работать по шесть часов, то почему же за сутки не сделать пятьдесят на пятьдесят? А?