«Мир Приключений» 1977 (№22)
Шрифт:
На следующий день, 8 апреля, показалась трехмачтовая шхуна, идущая навстречу «Грейт Истерну». Без сомнения, на ней был лоцман, который должен был провести пароход в Нью-Йоркскую гавань.
Американцы, по своему обыкновению, стали заключать пари:
— Десять долларов за то, что лоцман женат!
— Двадцать, что он вдовец!
— Тридцать, что у него рыжие бакенбарды!
— Шестьдесят, что у него на носу бородавка!
— Сто долларов за то, что он ступит на палубу правой ногой!
— Держу пари, что он будет курить! — У него будет во рту трубка!
— Не трубка, а сигара. Пятьдесят долларов.
Завязался спор настолько же бессмысленный, насколько были безрассудны люди, предлагавшие биться об заклад.
Наконец шхуна приблизилась. Капитан Андерсон приказал остановить корабль, и в первый раз за две недели винт и колеса замерли. Лоцман в сопровождении четырех гребцов спустился в лодку, подъехал к громадному судну, подхватил веревочную лестницу и ловко взобрался на палубу. Оказалось, что он был женат, у него не было бородавки, не было бакенбард, но были светлые усы. К тому же он никогда не курил, а на палубу спрыгнул обеими ногами.
Проигравшие встретили его ропотом, выигравшие — бурной овацией.
9 апреля в час пополудни «Грейт Истерн», пройдя вдоль набережной Нью-Йорка, бросил якорь в Гудзоне.
За время недельной стоянки Жюль Верн решил осмотреть Нью-Йорк, Гудзон, озеро Эри, Ниагару — места, воспетые Фенимором Купером.
Крупнейший город Соединенных Штатов в шестидесятых годах прошлого века мало походил на современный Нью-Йорк, но уже тогда производил впечатление оживленного делового центра и поражал правильной планировкой пересекающих друг друга под прямым углом продольных «авеню» и поперечных «стрит», которые вместо названий обозначаются номерами. Такая планировка напоминает гигантскую шахматную доску, раскинутую на длинной полосе земли между Гудзоновым проливом и рекой Ист-ривер, постоянно забитой судами.
«Главной жизненной артерией Нью-Йорка является старый Бродвей… На этой улице, — замечает писатель, — рядом с мраморными дворцами можно встретить плохие, маленькие домишки. Тут целое море всевозможных экипажей, а пешеходы, желающие перейти с одной стороны на другую, подымаются на мостики, перекинутые через Бродвей в разных местах».
Пообедав в отеле «Пятая авеню», где им торжественно подали микроскопические порции рагу на игрушечных блюдечках, братья Верн провели вечер в театре знаменитого антрепренера Барнума. Там шла сенсационная драма «Улицы Нью-Йорка» — с убийствами и настоящим пожаром, который тушили настоящие пожарные с помощью парового насоса, чем, по-видимому, и объяснялся ее необыкновенный успех.
На следующий день наши туристы отправились вверх по Гудзону на пароходе «Сент Джон» в город Олбани — административный центр штата Нью-Йорк. «Город этот состоит из двух частей: нижней, торгово-коммерческой, расположенной по правому берегу Гудзонова залива, и верхней, с каменными домами, различными государственными учреждениями и очень интересным музеем древностей [38] ”.
В Олбани взяли билеты на поезд. Железная дорога проходила через новые города и поселки, носившие громкие названия: Рим, Сиракузы, Пальмира. Здесь оседали в большом количестве иммигранты, которым еще предстояло застраивать широкие немощеные улицы. На горизонте блеснуло озеро Онтарио, воспетое Купером в не столь уж далекие времена, когда кругом были непроходимые дебри. В Рочестере братья Верн пересели в другой поезд, который доставил их в Ниагара-Фоле, благоустроенный поселок с прекрасной гостиницей, расположенной почти у самого водопада.
38
Осмотр этого музея, а также всякие затеи Барнума, возможно, навели Жюля Верна на мысль о рассказе «Блеф. Американские нравы».
Ниагара вытекает из озера Эри и впадает в Онтарио. Ее правый берег принадлежит Соединенным Штатам, а левый — Канаде. Водопад, изогнутый в виде подковы, срывается с высоты 51 метр. В Ниагара-Фоле он дает о себе знать глухим, отдаленным ревом и клубящимся облаком белого пара. Река еще была покрыта льдом, не успевшим растаять от первых лучей апрельского солнца, водопад же предстал перед путниками во всей своей поразительной красоте.
Перейдя мостик, они очутились на Козьем острове между американскими и канадскими владениями. «Около острова вода была покрыта белой пеной, похожей на снег; в центре водопада она зеленая, цвета морской волны, что доказывает значительную глубину, а около канадского берега походит на расплавленное золото».
Другой мостик вел к башне, построенной на скале у самого водопада. Жюль Верн поднялся по винтовой лестнице на смотровую площадку. «Скала, на которой стоит башня, дрожит под ногами от сильного напора воды. Разговаривать там нет никакой возможности, так как из бездны несется шум, подобный раскатам грома. Пена долетает до самой верхушки башни. Водяная пыль кружится в воздухе, образуя великолепную радугу».
Утром 13 апреля братья Верн прошли несколько миль по канадскому берегу, а потом, лавируя среди льдин, переплыли Ниагару на лодке, поднялись по крутому склону до железнодорожной станции и сели в экспресс на Буффало, молодой, быстро растущий американский город, расположенный у озера Эри, удивительно чистого и прозрачного, с чудесной питьевой водой, что Жюль Верн не преминул отметить. (Понадобилось лишь несколько десятилетий бурного промышленного развития, чтобы озеро Эри, впрочем как и Онтарио, превратилось в клоаку…)
Накануне отплытия Жюль и Поль Верны успели посетить Бруклин (западная часть Нью-Йорка), погулять по набережной Ист-ривер и 16 апреля, заблаговременно прибыв на пристань, заняли свою каюту. «Грейт Истерн» на этот раз пересек океан без каких-либо происшествий, через двенадцать суток был уже в Бресте, а еще через день Жюль Верн вернулся в Париж.
«Теперь, — заключает он свою повесть, — когда я сижу за своим письменным столом, мое путешествие на «Грейт Истерне»… и дивная Ниагара могли бы мне показаться сном, если бы передо мной не лежали мои путевые записки. Ничего нет лучше путешествий!»
Остается еще сказать несколько слов о печальной судьбе «Грейт Истерна». Транспортная компания по перевозке американских туристов, как и следовало ожидать, прогорела. Железный колосс снова был перебазирован в Ливерпуль, снова переоборудован для прокладки подводных кабелей, потом долго ржавел на мертвом приколе и обрастал тиной, пока в 1887 году о нем наконец не вспомнили, чтобы… продать на слом.
Но в творческой судьбе Жюля Верна легендарный корабль сыграл немаловажную роль, натолкнув его на создание одного из лучших романов — «Плавучий остров» (1895).
СКОРОСТЬ И СМЕЛОСТЬ
В начале семидесятых годов автор «Необыкновенных путешествий» достиг зенита прижизненной славы. Редкостный, почти небывалый успех выпал на долю «Вокруг света в восемьдесят дней» и «Михаила Строгова», а также пьес-феерий, поставленных по этим романам.
Замысел первого, как утверждают биографы, был навеян статьей в журнале «Живописное обозрение», появившейся в 1870 году, вскоре после торжественного открытия Суэцкого канала, значительно сократившего путь из европейских морей в Индийский и Тихий океаны. В статье доказывалась возможность кругосветного путешествия именно за восемьдесят дней, если в распоряжении путешественника будут лучшие транспортные средства и ему не придется потратить на ожидание ни одного лишнего часа.