Мир приключений 1977 г.
Шрифт:
— А, французский! Bitte zur"uck (пожалуйста, назад).
И добавил по-немецки, что этот бинокль ему уже не понадобится, так как его ждут восстановительные работы — придется восстановить то, что фашисты разрушили здесь, а для начала надо будет casser les cailloux — дробить камни.
В танковом прорыве участвовали знаменитые «катюши», и команда «О-о-о-гонь!» долго еще потом, во Франции, звучала у меня в ушах. Гром от танков, от «катюш», от бомбежек такой, что глохнут уши. Когда была артподготовка, земля дрожала в радиусе двадцати-тридцати километров.
Мне пришлось испытать это ощущение — когда рядом рвутся реактивные снаряды. Даже на расстоянии километра от их взрыва у вас останавливается
Во время Восточно-Прусской операции началась наша фронтовая дружба с Володей Корсаковым, водителем танка Т-34... Замечательный парень. Он говорил мне: «Пиши, Игорь, где бы я ни был, в моей деревне всегда будут знать обо мне и тебе ответят...»
И конечно, верным другом стал майор Горохов, который выполнял в этом прорыве для советских авиачастей то же задание, что и я для «Нормандии». Во время затишья мы с ним часто, лежа в траншее, «ворочали» судьбами мира после войны: мечтали, какая будет повсюду мирная братская жизнь.
Друзьями стали и советские разведчики. Ночью они ходили в немецкий тыл за «языками», а днем — всегда на своих мотоциклах шли впереди танковых колонн. Их работа была очень опасной. Завидев их, я шел к ним с бьющимся сердцем. Иногда скажут радостно: «Взяли двух «языков», иногда, увы, услышишь тихое: «А Павел погиб...»
Жестокость и стремительность танковых боев трудно себе представить. Корпус генерала Бурдейного неудержимо движется на запад. Советская артиллерия поддерживает этот прорыв мощным огнем. Немцы оказывают отчаянное сопротивление, пытаясь бомбовыми ударами с воздуха парализовать продвижение советских танков. Но советское превосходство в воздухе было уже неоспоримым. Кроме того, наши летчики теперь знают, что противник не любит неожиданных ситуаций, и стоит посеять беспорядок среди немецких воздушных групп, отколов их друг от друга, предложив не ожидаемый ими вариант воздушного боя, как хваленая дисциплина уступает место панике. Приведу один небольшой эпизод, свидетелем и участником которого я был.
26 января 1944 года. Мы — на подступах к Кенигсбергу. Танковая колонна движется со скоростью тридцать — сорок километров в час. Никакого сопротивления на этом отрезке пути. До самого горизонта — лишь голые поля, и ни дерева, ни куста. Вдруг слева от дороги показались шестьдесят «Фокке-вульфов-190». Идут низко, на бреющем полете, приближаются, а вокруг — голое место, нигде не спрятаться и нигде не укрыть танки, технику, людей. Приказ — всем остановиться.
— Allo, Rayack — ici Michel! Allo, Rayack — ici Michel! 244-522! Soixante «Fokke-wulf»! Aux secours! Aux secours! J'ecoute, j'ecoute! [60] —кричу я по рации.
60
Алло, Раяк! Я — Мишель (позывной «Нормандии»). Алло, Раяк! Я — Мишель! 244-522 (координаты. — Ред.)! Шестьдесят «фокке-вульфов»! На помощь! На помощь! Прием! Прием! (франц.)
В воздухе неподалеку было звено Жака Андрэ [61] . Наши координаты получили также все готовые к вылету летчики 303-й авиадивизии, дежурившие возле своих самолетов. Были вызваны все советские истребители с ближайших
...«Фокке-вульфы» шли двумя группами, по тридцать самолетов справа и слева, на строго определенном расстоянии друг от друга, крыло к крылу и хвост к хвосту. Обе группы возглавляли ведущие. Вот они начинают сближаться, эти два командира, но вдруг крылья их сталкиваются и от удара ломаются. Эти головные самолеты начинают падать на землю. Два взрыва. Порядок в воздушных колоннах мгновенно разрушается, и потерявшие своих вожаков «фокке-вульфы» в панике ломают строй, переходя в беспорядочное кружение. Переполох, растерянность, наспех бросают несколько бомб (на военном жаргоне — «лягушек») — и исчезают. Невероятный эпизод войны, еще более невероятный в своей типичности...
61
Жак Андрэ сбил 16 фашистских самолетов и получил звание Героя Советского Союза.
Полк «Нормандия», получивший после героических боев за Неман почетный титул Неманский, храбро сражался в Восточно-Прусской операции. Вот как пишет об этих днях французский пилот Франсуа де Жоффр в своих воспоминаниях: «Вся авиация немцев в воздухе. Немецкие летчики пытаются любыми средствами помешать русскому наступлению — мы не знаем ни минуты передышки. За четыре дня наступления полк уничтожил двадцать пять вражеских самолетов, повредил двенадцать, но мы потеряли трех летчиков, и семь «яков» были выведены из строя...»
Первый отдельный истребительный авиаполк «Нормандия — Неман» к концу Великой Отечественной войны имел славный боевой счет: двести семьдесят три сбитых фашистских стервятника. Французские летчики отличились в битве за Курск, Орел, в небе Ельни, Смоленска, Витебска, Орши, Борисова, Минска, Литвы и Восточной Пруссии. В одном только октябре 1944 года было одержано сто побед. Полк специально был тогда отмечен в приказе Верховного Главнокомандующего. Позже, отвечая на вопрос корреспондента «Красной Звезды», как протекало ваше боевое содружество с русскими летчиками, командир Луи Дельфино сказал:
— Когда мы вылетали совместно с русскими летчиками, мы твердо надеялись на их помощь и никогда не ошибались.
Так было и в тот день, 17 октября 1944 года.
Истребители «Нормандии» получили задание прикрывать в бою советских бомбардировщиков. Самолет Эмоне был атакован вражеским «мессершмиттом», и его «як» внезапно перешел в плоский штопор. С трудом пробравшись к люку, повредив при этом руку и глубоко разрезав ногу, Эмоне выбросился с парашютом. Истекая кровью, французский летчик приземлился. Вокруг шло танковое сражение, от разрывов снарядов и бомб земля дыбилась. Он укрылся в воронке и вскоре увидел, что к нему приближается человек в летной куртке и шлеме, — это был Степан Якубов, штурман советского бомбардировщика, одного из тех, кто вел бой под прикрытием «Нормандии». Еще там, в небе, Степан видел, как был атакован «як», и засек место, где приземлился французский летчик.
Командир русского бомбардировщика погиб в бою, пулеметчик получил сильные ожоги. Отведя в медчасть пулеметчика, Якубов поспешил на помощь французскому пилоту. «Он дополз до меня, расстелил парашют, положил меня на него и тянул примерно метров двести, до безопасного места», — вспоминал потом Эмоне.
Много лет спустя, переписываясь со Степаном Якубовым, я написал ему: «Дорогой мой боевой брат Степа! Получил твое письмо с воспоминаниями о твоей фронтовой жизни. Своих заслуг, пожалуйста, не уменьшай. Ты спас нашего друга Эмоне и этим завоевал у нас высокое признание... Тебя помнят у нас и любят».